Мне хотелось лишь тишины и полного одиночества.
Я бы с удовольствием пролежала бы в покоях, сославшись на плохое самочувствие, но сегодня должны были приехать тетушка и дядюшка.
Я поняла, что соскучилась по ним.
Как доложилась мне Вилметта, господин Кастид и Арнас уехали на рыбный промысел в контору и обещались приехать к обедне, чтобы поприветствовать гостей.
Платья к зимнему балу были почти дошиты, посему мне не нужно было торопиться, да и рукодельничать совершенно не хотелось, поэтому я спустилась в гостиный зал.
Там стоял гвалт из убирающихся прислужниц, готовящихся к приезду гостей.
Натирались полы, шкафы с хрупким фарфором, вытиралась пыль и стол в столовой накрыли белоснежной кружевной скатертью.
От этой возни, моментально схватило голову, и я решила убраться в свои покои, дабы не слышать шум, но была перехвачена госпожой Эммой, которая увидев меня, предложила испить каву в ее покоях, пока прислужники под присмотром Париуса, надраивали все вокруг.
Просторная комната располагалась в противоположном крыле.
Бисквитного оттенка стены, великолепно сочетались с светлой мебелью, покрывалом на кровати бежевого цвета и мягкого и удобного уголка из кресел, столика и софы.
Миндального оттенка занавеси, из струящегося шелка вписывались в общую картину.
Комната была именно женской и очень уютной, и я так поняла, что покои господина Кастида располагались в совершенно другом месте.
Госпожа Эмма предпочла облачиться в светлые тона платья с белым широким воротником.
Удивительной красоты жемчуг в ее ушах и кольцо, дополняли образ легкости и беззаботности.
Я осела в кресло, застегнутая до горла на миллион и одну мелкую пуговицу синего парчового платья, играющего гранями голубого на свету.
Наряд был исключительно высоконравственный и безгреховный.
Вилметта помогла заколоть мои волосы шпильками и слегка припудрила лицо пуховкой, после чего я стала походить еще больше на привидение.
– Не заболела ли ты, Иалея? Ты выглядишь блекло.
Я улыбнулась женщине. Как раз, нам принесли каву, положив рядом соблазнительно пахнущие пирожные с заварным кремом внутри.
– Плохо спала, мучилась от предвкушения скорой встречи с родными.
– О, милая, – улыбнулась всегда улыбающаяся Эмма. Ее лицо было подобно весеннему дню и совершенно не походило на то, когда я увидела ее вчера, во время разговора с Арнасом. Словно в женщине жили две противоположности. – Сегодня будет прекрасный день с твоими родными.
– Благодарю, госпожа.
Я отпила напиток и отвернулась к окну, рассматривая как дождь продолжает неистово лупить по стеклам.
– Ты наверно ужасно соскучилась по супругу, Иалея, – продолжила беседу Эмма, отставив чашку и дотронувшись до намазанных черной плевалкой ресниц. – Мы вчера повздорили, с кем не бывает? Кастид иногда очень не сдержан и мне хотелось бы надеется, что наш разговор на повышенных тонах,