И особенно такой!!!
Ах, Арчибальд. Я помню, КАК СЕЙЧАС!!!
Теперь так не умеют.
Унесённая ветром
Когда плантацию доброго массы плантатора разрушили проклятые янки, негр Арчибальд выполз из своей хижины и почувствовал себя свободным. Болела поротая задница. Но это не препятствие для борьбы за свободу. Скорее стимул. Найду белую мисс и изнасилую её. Что-нибудь украду. Не всё же украли янки. Что-нибудь выпью. Правда, после янки мало что остаётся. Но я уж постараюсь.
И постарался.
К вечеру, когда Арчибальд немного протрезвел, всё что не украли проклятые янки, было уже украдено свободными неграми. Арчибальд опоздал. Это ещё один счёт проклятым плантаторам. Ох, и отомщу. Ох, и попадись. Немедленно найду и изнасилую.
Юная мисс Софья Эмилия Анна Шефердсон всё слышала, что говорил проклятый негр. Она и раньше его ненавидела. А теперь, когда она весь день пролежала, зарывшись в кучу листьев. А пьяный негр весь день продрых у неё над головой. Издавая отвратительное зловоние. И дважды её описал. О, как она ненавидела пррроклятого! Как она мечтала о мести.
Они встретились. Справедливый и чёрный рыцарь. И справедливая и слишком юная мисс Шефердсон. Арчибальд вытянул несчастную за ногу из под кучи листьев. Дело было в лесу, на плантациях Виргинии. Где-то жалобно скулил шакал. Ревел аллигатор, пожирая трупы борцов за свободу Конфедерации.
– Ни за что! – Сказала она ему.
– Ха-ха-ха! – Дохнул перегаром он.
Они бросились. Естественно, в разные стороны. Столетья пролетали мимо. Где-то убивали Мартина Лютера Кинга. Где-то бухтел Обама. В джунглях опять появились слоны. Они ушли из Америки в меловом периоде и теперь сожалели о содеянном.
– Мисс! Может под небом Африки моей ты не будешь вздыхать о сумрачном Арчибальде? Я очень темпераментный.
– Буду! – Взвизгнула она неизвестно почему. И попыталась укусить.
О вы, которые лелеют цветок невинности своей.
В Виргинии кусать умеют. И беспощадней. И нежней.
– Скоро ты будешь, ангел мой. – Шептал Арчибальд.
– Чтобы я да за тебя! – Верещала Софья Эмилия.
Свершалась правдивейшая из трагедий. Негр возделывал мёртвый грунт. И цветы поднялись.
После сильной боли созревал виноград. У такого-то лодыря, удивлялись на плантации.
Негр прыгнул леопардом.
Некоторые спросят: У…л он её? Или как?
Но разве в этом суть?
Прошли индейцы. Удивились. Раньше такого не было. Поставили вигвам. Стали ждать.
А ОН НАКОНЕЦ ЗАГНАЛ
Её в самую чащу леса.
– Говорила я отцу, вырубай леса. – Шептала девушка, глядя на маньяка.
Арчибальд протрезвел. Большое сильное чувство испытывал он в эту минуту. Видел бы меня масса!
В руках у мисс Шефердсон мелькнул было револьвер, но это ей только так показалось.
– Это сон. – Думала она. – Проснусь и снова клавесины. В доме рассуждают о Вольтере. И Наполеон на Аркольском мосту целует в губы своего любимого коня.
Грубо срывал он с неё peignoir. Обнаженная, трепетала она в руках негодяя. В темноте светилось белое и чернело чёрное, как чёрное дерево, как совесть злодея, как чёрный, самый драгоценный опал. Что положено, то и светилось.
– Смогу ли я? – Думал развратник.
– Смогу ли я?! – Думала и она.
Но как одинаковыми словами люди порой выражают самое разное. Как противоположности сходятся. А когда сойдутся…
Грянул гром. Дело было южнее Вашингтона. Недалеко от Алабамы. Под струями тёплой, насыщенной атмосферным электричеством влаги она уже внутренне предалась пороку. Уже готова была пасть.
Он уже начал делать своё привычное чёрное дело. На плантации плакал любимый кот мисс Шефердсон. Его никто не любил.
– Я буду любить тебя, как любим мы, чёрные! – Захлёбывался в экстазе Арчибальд.
– Неужели у него не возникнет проблем? – Последняя отчаянная мысль мелькнула у мисс Шефердсон. Наивное дитя девятнадцатого века. Как глубоко проник порок в саму порочную по природе натуру порочного негра. Он не знал ЧТО ТАКОЕ ПРОБЛЕМЫ. И с наивностью свойственной молодой, полной кипучей энергии расе принялся за дело.
И то, пора. Все уже заждались.
Всем глубоко уже опротивели подробности. Все всё уже давно знают. И пресыщенные и внутренне глубоко неудовлетворённые, смутно томятся, может, придумает что-то новое:
Может, негритёнок с двумя головами?
Может, успеет откусить?
Нет.
Цивилизация стремительно несётся к партеногенезу.
– Достаточно ли ты простимулировал меня? – Спрашивает она.
– Достаточно ли я простимулировал её? – Думаешь ты.
И Вселенная,