Прошло долгих три года. Сян смирилась с телесными шрамами и покорными потухшими глазами. Дни были похожи один на другой. В моменты мерзких встреч Сян всегда сжимала спасительный медальон. Старуха так и не успела рассказать, откуда он у нее, унеся с собой эту тайну в могилу. Лежа на холодном полу хижины, ставшей ее домом, Сян до белых костяшек сдавливала серебряный диск в своей ладони, зажмуриваясь и мечтая хотя бы ненадолго выйти, сбежать из тела, сбежать с ненавистного двора, погулять под луной, почувствовать свободу и аромат вольной жизни, кипевшей за бамбуковой изгородью имения Веньяна. Но волшебная штуковина работала, только когда вонючее животное Веньян, обладал или избивал Сян.
Когда это случалось, – к ее счастью, это было не слишком часто – она силилась отворачиваться, закрывать глаза, но все было тщетно. Каждый раз Сян видела все, словно находясь в первом ряду театра му-оу-цзюй. Видела, как хозяин издевается над ней. Она просто стояла рядом и смотрела. Смотрела, не имея возможности отвернуться. Телесную боль она не чувствовала, но душевные раны становились глубже, и их смрадное разложение заполняло собой рассудок. Уже второй холмик высился возле выгребной ямы, и, судя по растущему животу Сян, вскоре должен был появиться третий. Она даже не слышала их плача. Они молча приходили в этот мир, чтобы также быстро его покинуть.
***
Шел 1718 год. Проклятые Джунгары под командованием Церинга Дхондупа, захватили Тибет, отрезав стратегически важные торговые пути. Разгневанный император Канси, приказал своим генералам выбить ненавистный степной народ и освободить захваченные земли. Веньян готовился отбыть в военный поход. С собой он взял Сян и новенькую, еще свежую Мейли.
Путь был не близок. По дороге в Лхасу истощенное долгим переходом и скудными припасами китайское войско вынуждено было прервать поход. Полководец Эрентей приказал разбить лагерь у реки Салуин недалеко от Синина.
Наскоро построив форт, уставшие солдаты набирались сил перед предстоящим сражением. Джунгары, прознав о наступлении китайцев, выдвинули войска навстречу и взяли форт в осаду. Потянулись долгие дни голода и мора. Сначала съели всех лошадей. Воины, обезумевшие от ежедневной обороны и нехватки пищи, начали промышлять каннибализмом. Было много мертвых. Сян помогала раненым. Искусанные вшами, пораженные инфекцией солдаты были благодарны ей, а некоторые не в силах самостоятельно закончить свою жизнь, просили помочь уйти. Тогда она оборачивала прелую солому в тряпку и, прижимая получившийся тюк к их лицам, молча давила до тех пор, пока их скрюченные пальцы не обмякали в своей последней неге.
Спустя месяц осады посланный гонец принес хорошую весть. Джунгары согласились дать отход китайскому войску. Но только они начали отступать, как хитрые Джунгары нарушили данное ими обещание и вырезали без остатка ослабленных китайцев, вихрем сметая тех в чистом поле.
Во