– Кто старший?
– Я.
Тот, кто отозвался, был очень высоким и очень худым, а еще был совершенно лыс. Я подошел к нему.
– Есть сильно раненые?
Он уставился на меня без особенной злобы, скорее устало, и ничего не ответил.
– Ладно, как хочешь.
Я достал и поднес к его глазам перстень синьора Фаджиано. Он посмотрел на него тем же взглядом, каким смотрел на меня.
– Тебе и твоим людям не обязательно следовать за своим синьором. Подумай об этом.
С этими словами я убрал перстень и вернулся к костру.
– Вода с собой есть?
Десятник, кажется, понял меня сразу, однако помотал головой. Но тут же произнес:
– В этих лавках может что-нибудь найтись, молодой синьор. Хотя бы котелок.
– Да, попроси у добрых лавочников воды.
– Попросить?..
– Да, попросить, солдат. Платить им, конечно, не надо, но и грабить без необходимости не стоит. Как раздобудешь воду или растопишь снег, напои пленных. Спроси, чего нужно. Пока не развязывай, но, если кто ранен – помогите.
– Зачем это, синьор?
Вопрос задал самый молодой из солдат, и десятник тут же на него шикнул.
– Затем, что завтра, возможно, тебе, солдат, придется стоять с кем-то из этих людей плечом к плечу. Или забыли, что мы не от хорошей жизни полезли в Базелью?
Мои слова вышибли из солдат победный дух – даже несмотря на то, что смелый план отца, судя по всему, удался, мы все еще были в опасности, и опасность эта непрестанно приближалась. Лишь десятник остался совершенно невозмутим.
Я кивнул ему и поспешил к Родриго, который дожидался меня чуть в стороне. Казалось, что теплолюбивого южанина ничуть не смущает холод и начавшийся снег. Когда мы чуть отошли от площади, он заговорил:
– Ничего себе ты в капитана поиграл, Паулино.
Я ничего не ответил, попытался улыбнуться, но вышел оскал. Тревога не отпускала.
В нижнем городе следов боев было много. И трупов хватало. Здесь во всю шел грабеж. Глупость несусветная! Возможно, мы здесь надолго – тогда мы грабим самих себя. Мне даже пришлось вмешаться несколько раз. К счастью, ошалевшие солдаты мне подчинились – в ином случае мы с Родриго могли и не справиться. Впрочем, в одном из домов, из которых мы прогнали солдат, я сам поживился меховым плащом – холод все же победил.
Что-то странное случилось уже почти перед самыми воротами, которые были распахнуты настежь. Из переулка прямо на нас вдруг выскочила девушка в разорванной одежде, за ней, оттолкнув меня, выбежал один из наших солдат. Если бы Родриго меня не подхватил, я упал бы прямо в грязный снег. Почему-то именно это разозлило меня больше всего, что случилось за последние дни. Солдат, между тем, не обращая ни на что внимания, догнал девушку и повалил ее на землю.
Я медленно подошел к нему и постучал набалдашником своего кинжала по его шлему. Солдат оглянулся, но будто не увидел меня. Я бросил ему:
– Неплохо бы извиниться, свинья!
Ответом на мои слова был неожиданный