– Но что? Неужели ты знаешь?
– Знаю! Президента.
– И кто будет вместо него?
– Да хотя бы я. Тебя я сделаю премьер-министром, Скороходова – вице-премьером. Вы не против?
– Ха, ну ты и даешь… Шутник.
– Я не шучу. Я серьезен, как никогда.
– Не, ну я не против.
– Когда вас будем выбирать, Иван Степанович, – ухмыляется Скороходов, – прямо сейчас? Объявим выборы в вагоне? Предлагаю для начала пойти и позавтракать, у меня есть «Метакса», как раз для такого случая. Пойдемте, через два часа приедем: вон, поезд тронулся.
Поезд тихо движется, мимо в окне проплывают составы с цистернами. В вагоне зажигается свет, в тамбур протискивается проводник и открывает туалет.
– Теперь можно, – скупо бросает он и уходит в соседний вагон, захлопнув за собой дверь.
Скороходов, Гроссман и Огородов возвращаются в купе. Вагон хлопочет, все пришло в движение. Света и Маргарита уже встали, ждут. Дочь Скороходова спит. По всему вагону бегают и кричат дети.
Садятся завтракать. Скороходов достает коньяк, разливает в стаканчики. Молча выпивают, закусывают сваренными вкрутую яйцами. Почти молчат, лениво перебрасываясь замечаниями о том, что видят за окном.
Скороходов будит дочь, уговаривает ее поесть. Она – бледное заспанное лицо, узкие щелочки черных глаз, безобразный, непропорционально большой рот – медленно спускается вниз. Ест, как будто так и не проснувшись. За окном скользит другая реальность, другой мир: серый, холодный, со следами и шрамами советского прошлого, но чистый и правильно устроенный, – в нем нет лжи, здесь живут плодами своего труда. Всем попутчикам немного страшно и не по себе.
Снова пьют, разговаривают. Незаметно въезжают в Таллин. Чужой город, маленький и пустой. Людей мало, никто никуда не торопится. Сдают свои вещи в камеру хранения и идут гулять по городу. Смеются, фотографируются. Долго обсуждают, где бы поесть. Набредают на пивной ресторан, где одетые в зеленые шорты официанты разносят пиво и еду. Еще только полдень, но ресторан полон туристов: в основном это русские.
С трудом находят пустой стол, садятся. Появляется официант с кудрявым лицом рязанского пастушка, почему-то одетый в баварские расшитые шорты и белую рубашку, с сандалиями и белыми гольфами на ногах. Официант на чистом русском языке интересуется, что хотят заказать посетители. Если Гроссман и Огородов быстро выбирают еду для себя и своих женщин, то для Скороходова это большая проблема: он скуп, у него мало наличных, но он пытается делать вид, что ни ему, ни Евгении не хочется есть:
– Мне только пиво. Маленькое.
– А дочке что-нибудь закажете? – язвительно замечает Гроссман. Незаметно толкает Огородова в бок и шепчет ему на ухо: «Смотри, как он будет выкручиваться». В ответ Огородов пихает Гроссмана и притворно кашляет.
– А Женька не будет, она не проголодалась. Правда же, дочь?
– Папа, я есть хочу.
– Есть?