– Кэрол…Кэрол, милая Кэрол… – начал звать жену Джон.
– Джон, ты пьян, пойдем, отдохни, – взяв за руку супруга, сказала Кэрол.
– Не трогай, Кэрол, это ты пьяна все годы нашей совместной жизни, ты не любишь меня…оставь! – крикнул Джон.
– Джон, что с тобой, ты говоришь бред, поставь эту бутылку.
– Нет, открой глаза, тебе всего лишь удобно жить со мной, ведь я ни о чем не прошу тебя, я просто рядом, а тебе и нужно только это.
– Этот разговор в пустоту, ты и сам знаешь, Джон, ты отец моего будущего ребенка и этим всё сказано, – сказала Кэрол.
– Я так не могу, я не могу смотреть, как ты несчастна со мной, ты до сих пор любишь Денни… – сказал с сожалением Джон.
– Джон…
– Нет, не перебивай меня, вся наша любовь, о которой ты говоришь, превращается в пыль, ее нет. – Прикасаться к тебе я могу лишь тогда, когда это нужно, как требует того график, но ведь это не любовь, Кэрол, – говорит Джон, хватаясь за голову. – Я хочу обнимать тебя, стараясь отдать всю нежность и ласку, но ты будто отталкиваешь меня, я не могу так, я не хочу заставлять тебя любить меня. Наша постель давно стала холодной, мое тело охватывает дрожь, когда ты закрываешь глаза. Я ценю эти часы, ведь могу смотреть на тебя и думать о том, что у нас когда-то будет счастливый новый день, но этого не происходит, и я тону в своих ложных надеждах…
– Джон…не говори так, мне становится больно от этих слов. – Я дорожу нашими моментами, – сказала Кэрол тихим голосом.
Джон подошел к ней и крепко обнял, зная, что она точно говорит неправду, но он верил, что все будет хорошо. В этот раз они уснули нежным сном, который хоть немного окутывал их легкостью и покоем, только во сне они были по-настоящему счастливы, как им казалось. Но там Кэрол ожидало совсем другое, то, что она никогда не произнесет вслух даже себе.
Из дневника Кэрол Грант:
Мне было противно осознавать то, что я вновь солгала о любви к мужу, это чувство перемешивалось с моим внутренним желанием бросить такую жизнь и убежать туда, где я бы обрела душевный покой. Другая же сторона моего функционирования желала того, чтобы я оборвала всю историю нашего брака, но я вновь думала лишь о том, что причиню боль Джону, хотя может, это и было бы эгоистичнее. Я сама не понимала, чего хотела, от этого я всё больше уходила на дно мыслей, и дурные голоса заставляли меня тонуть во лжи моих желаний. Я помню наше утро после ночного разговора, Джон был холоден и груб, а все потому, что стыдился своих вчерашних высказываний. Мне было тошно видеть эту картину, поэтому я прижала его к себе, чтобы успокоить тревогу. Я почувствовала биение сердца, которое было похоже на панику маленького ребенка, когда родители оставляют его играть одного на детской площадке. Через некоторое время мы вновь легли на кровать, ожидая зимнего восхода солнца.
III
Утро.
Джонатан