– С изнасилования!… Я по простоте душевной начала говорить о какой-то ошибке, допущенной органами, а мне сразу по морде и… Тварь!… Еще через месяц по решению Особого Совещания по подозрению в измене Родине и возможной преступной деятельности мне и маме избрали меру пресечения содержание в исправительно-трудовых лагерях сроком на восемь лет. Приказали запомнить номер личного дела – 590328… Никогда не забуду этот проклятый номер… Нас с мамой посадили в разные вагоны. Больше я её никогда не видела… как и своего отца… Никогда!
Валентина сглотнула подступивший к горлу комок.
– Налей-ка еще…
Закусив холодной вареной картошкой, Валентина продолжила:
– Из тридцати трёх этапированных в одном со мной вагоне, таких же как я членов семьи изменника Родины, одиннадцать вынесли из вагона мертвыми. Умерли от истощения и переохлаждения. Зима, а мы без теплой одежды, без еды. Если раз в день приносили баланду – это счастье. Туалет – дырка в полу. Счет дням мы потеряли… Наконец прибыли в Карлаг – Карагандинский лагерь. Барак, нары из камыша, обмазанного глиной, тухлая баланда, бесконечные обыски, произвол уголовниц, наушничество. Номерные нашивки на колене, спине, шапке…
Глаза Валентины уставились в одну точку и застекленели. Она была мысленно там. Через мгновение, потерев руками обе щеки, продолжила:
– Развод на работы в пять утра. Зимой мороз под 40 градусов, ветер, птицы на лету замерзали. А мы во фланелевых платьях, телогрейках, тряпочный шлем на голову, только дырочки для глаз – так мы шли на заготовку камыша. Камыш был главным строительным материалом и топливом. Кое-где лед проваливался, тогда промокала обувь, и мы шли, как в колодках, стуча по льду. Делянки камыша были довольно далеко. Чтобы жать камыш быстро, приходилось снимать телогрейку, и мы работали в одних платьях. Надо было нажать 40 больших снопов, бригадир проверяла. За 40 снопов получали 800 граммов хлеба. Если не выработаешь, без хлеба сдохнешь… От барака в столовую ходили по натянутому канату – такой дул ветер со снегом. Мороз, пурга, метель, глаза замерзают. Ничего не видно вокруг… Все восемь лет заключения – это постоянная, непрекращающаяся борьба за жизнь, борьба с голодом. Голод день за днем, приводящий к физической и моральной деградации… Особенно трудно пришлось во время войны. Кто с воли поступал, его тут же изолировали. Сведений о фронте не просачивалось никаких. Время как бы остановилось. Умирало по несколько человек в сутки. Копали яму глубокую и широкую, чтобы вместилось не меньше 20-25 человек. Бросали голых, куда голова, куда ноги, куда руки… Это были скелеты, обтянутые кожей. Невозможно было столько выкопать могил, сколько в сутки умирало людей. Ведь условия были ужасные. Голод, холод, вши, клопы и непосильный труд…
Валентина остановилась, взглянула на Альку.
– Ну как тебе?
Алька сидела вся съежившись, зажав в кулаке пустую стопку. Рассказ Валентины потряс её до глубины души. «Как же так, за что, почему?» – возникали в её голове вопросы. Как много она еще не знала о реальной жизни.
– Валька,