4. Очень существенную роль в том ощущении тупика и отсутствия какого-либо объективного решения, которое сопряжено в общественном сознании с проблемой подлинности «Слова о полку Игореве», играет то, что эта проблема давно перестала быть чисто научной и густо обросла ненаучными обертонами и политическими коннотациями.
Как уже отмечено выше, в советскую эпоху версия подлинности СПИ была превращена в СССР в идеологическую догму. И для российского общества чрезвычайно существенно то, что эта версия была (и продолжает быть) официальной, а версия поддельности СПИ – крамольной. В силу традиционных свойств русской интеллигенции это обстоятельство делает для нее крайне малоприятной поддержку первой и психологически привлекательной поддержку второй. А устойчивый и отнюдь еще не изжитый советский комплекс уверенности в том, что нас всегда во всем обманывали, делает версию поддельности СПИ привлекательной не только для интеллигенции, но и для гораздо более широкого круга российских людей.
Сама тональность большинства работ советского периода по «Слову о полку Игореве» такова, что читателю (и тогдашнему, и нынешнему) трудно воспринять их иначе как пропагандистские сочинения, созданные для внушения заранее заданной идеи. Естественной реакцией на все, что преподносится в такой тональности, является психологическое сопротивление. Отчетливо отрицательное впечатление производят, в частности, фразы типа «из этого следует, что СПИ подлинно», повторяемые как рефрен после каждого существенного или несущественного наблюдения и очень часто там, где логически ничего не следует.
И, конечно, убийственную роль для репутации этих работ у читателей играет лежащее на них клеймо советской цензуры, которая практически не допускала прямого цитирования А. Мазона или А. А. Зимина. Бесчисленные страстные доказательства подлинности Слова подразумевали наличие некоего коварного врага, который стремится обесчестить эту гордость советского народа и о котором по советской традиции читателю не положено было знать сверх этого почти ничего; даже имена врагов предпочтительно было заменять безличным «скептики». А уже по другой, но тоже политической причине читателю не положено было знать и о работах Р. Якобсона, активнейшего противника «скептиков».
Справедливость требует отметить, что политизированное отношение к вопросу о подлинности или неподлинности СПИ было характерно не только для СССР, но и для эмигрантских кругов на Западе. «Патриотическая» окраска большинства выступлений в защиту подлинности СПИ в глазах стороннего читателя вычиталась из их собственно научной ценности.
5. Стоит добавить к этому, что даже независимо