Следует также особо отметить, что в СПИ имеется целый ряд примеров употребления двойственного числа без числительного для предметов, не обладающих природной парностью: ту ся брата разлучиста (71); уже соколома крильца припѣшали (102); молодая мѣсяца (103); о моя сыновчя (112); ваю храбрая сердца (113); вступита, господина… (129); своя бръзая комоня (191). В истории русского языка этот тип употребления двойственного числа имен исчезает раньше всех прочих. В позднедревнерусский период употребление числительного в таких сочетаниях становится практически обязательным. Заметим, что несколько примеров с числительным есть и в СПИ: тiи бо два храбрая Святъславлича (88); се бо два сокола слѣтѣста (102); два солнца помѣркоста (103); оба багряная столпа погасоста (103). Но в последних трех примерах числительное (два или оба) несет и некоторую собственную функцию, помимо дублирования двойственного числа в существительном, чем и оправдывается его присутствие. Лишь один пример: тiи бо два храбрая Святъславлича – составляет в этом смысле исключение и выглядит как позднедревнерусский: раннедревнерусская норма требовала бы здесь просто та бо храбрая Святъславлича. Но в этой фразе уже есть заведомая неправильность в виде тiи вместо та (ср. выше), и можно полагать, что вся ее начальная часть на каком-то этапе подверглась искажению (а именно, «модернизации»).
Можно отметить в СПИ и такой необычный случай употребления двойственного числа, как форма рекоста во фразе рекоста бо братъ брату: «се мое, а то мое же» (77), где выбор числа сказуемого определяется непосредственно смыслом, а не формальным согласованием со стоящим в единственном числе подлежащим (братъ). Возможно ли было такое в древнерусском? Не ошибка ли это позднего сочинителя? Оказывается, не ошибка. Вот подлинная древнерусская фраза точно такой же структуры: а Вѧчеславъ къ Изѧславу начаста ладитисѧ 'а Вячеслав и Изяслав начали договариваться друг с другом' (Ипат. [1150], л. 145).
Если попытаться подыскать среди рукописей XV–XVI вв. такие, где ситуация с двойственным числом наиболее похожа на СПИ, то хорошими кандидатами оказались бы «История Иудейской войны» Иосифа Флавия (переведенная в XI–XII вв., в списке последней трети XV в.) и Киевская летопись по Ипат. (т. е. летописные записи XII в. в списке первой четверти XV в.). И совершенно не подошли бы на эту роль тексты, сочиненные в XV–XVI вв., например, Задонщина, «Повесть о взятии Царьграда турками», «Хожение за три моря» Афанасия Никитина, любые летописные записи за сами эти века (во всех этих памятниках двойственного числа уже просто нет или почти нет), или такие сочинения, ближе стоящие к церковной традиции, как, скажем, «Повесть о Петре и Февронии» (где двойственное число есть, но употребляется бессистемно и в половине случаев неправильно).
Общий