Джанелидзе имел широкую душу, помещавшуюся в ещё более обширном теле. Когда он шел по институтскому коридору, размахивая по сторонам своим брюхом, ни обойти его, ни пройти навстречу было невозможно, встречные были вынуждены прятаться в аудиториях. Моя наглость ему понравилась. «Хорошо – сказал он – я приму у вас экзамен, но не по программе КПИ, а по нашей, по учебнику Лойцянского и Лурье (трехтомного, как я узнал впоследствии, с толстыми томами, в то время, как в КПИ нашим официальным учебником была тонкая книжечка, а на самом деле, нам хватало конспекта лекций, где из этого учебника извлекалась малая часть). А чтобы быть справедливым в отношении Вас я дам Вам на подготовку к экзамену по специальности 25 дней, а на английский и историю партии (не то основы марксизма-ленинизма – не помню) – оставшиеся 5. Кроме того, если у вас будут вопросы, можете приходить ко мне консультироваться». И я отправился в общежитие зубрить три тома Лойцянского и Лурье.
Я трижды приходил к Джанелидзе на консультацию. Первый раз я сказал: «Смотрите, вот в этой теореме Лурье декларирует то, то, то и то (теорема была длинной чуть ли не на страницу, не считая доказательства), а доказывает то, то и то, а вот этого не доказывает». Джанелидзе посмотрел и говорит: «Да, действительно, вы правы». Другой раз я сказал: «Вот тут принцип виртуальных перемещений изложен как-то невнятно». «Да – загорелся Джанелидзе – я излагаю его иначе». И изложил. «Так лучше» – сказал я. Джанелидзе был польщен. О чем я консультировался 3-й раз, я не помню, но впоследствии я узнал от секретарши, что после моего ухода Джанелидзе сказал: «А что, он, пожалуй, поступит». Фактически это уже решило мое поступление, но, тем не менее, был экзамен по специальности и два других.
Перед экзаменом по специальности я сидел в приемной вместе с двумя своими конкурентами (место было одно). Одна была после мехмата университета, а другой выпускник физмеха самого ленинградского Политеха. В беседе между собой они бросались терминами: якобиан, гамильтониан, слыша которые, у меня екала селезенка и опускалось сердце. До этого я не встречал таких даже в учебнике Лойцянского и Лурье. «Куда я лезу? – думал я. – С кем я собираюсь конкурировать?» Но когда они начали отвечать на билеты, выяснилось, что они путаются в таких соплях, как Кориолисово ускорение и т. п. Когда пришла моя очередь отвечать, я был уже без конкурентов.
Два