– Премного благодарен! – Лагранн протянул вторую пластину. – Я рад, что мы прекрасно понимаем друг друга. Ты помог нам, мой друг Геник, и в придачу стал вполне обеспеченным человеком.
Довольный Геник не возражал. Его рожа прямо-таки сияла, когда он взвешивал в руках две золотые пластины. Но вскоре на довольную рожу набежали хмурые тучи сомнения, и здоровяк, быстро запихав за пазуху свое сокровище, визгливо воскликнул:
– Это все!? А может еще чего найдется для несчастного Геника? Который рискует своей шкурой стаскивая мешки с этих двоих!
– Ты лучше не визжи так, Геник, – резонно заметил магистр и растирая руки, приподнялся, чтобы помочь принцу избавиться от пут.
Перепуганный охранник воспринял этот жест совсем иначе и трусливо вжался в угол между ящиками. Куда только подевалась его прежнее нахальство и самоуверенность перед связанными пленниками? По-видимому, в его представлении богатство всегда ассоциировалось с властью, а власть вызывала в нем страх и желание преклоняться. Его пленник, с первого взгляда ничем не примечательный человек, сумел убедительно доказать, что несомненно богат, а лишившись унизительного мешка, только укрепил в недалеком Генике эту уверенность.
– Ты получил куда больше, чем мог рассчитывать, так что не жадничай. Жадность, рано или поздно, лишает последнего. Нам прежде всего нужно спокойно все обсудить, а твои крики могут привлечь лишнее внимание. Сам подумай, мой добрый друг, – магистр уселся обратно, скрестив руки на коленях. – Теперь ты богат, и у тебя есть золото. А у тех снаружи его нет. Твой шум привлечет их внимание. Тебе поручили стеречь нас, а мы сидим без оков и мешков… а карманы твои набиты золотом, – на последних словах, Лагранн сделал особое ударение. – Как думаешь, что из этого выйдет и кто окажется виноватым?
Обхватив голову руками, Геник застонал, оплакивая свою нелегкую долю и слишком уж доброе сердце. Вспомнив о золоте, он резко оборвал свои стенания и с ненавистью взглянул на дальний угол повозки.
– Да, эти могут! Служу не первый десяток, а все