– Хватит уже мечтать.
– Знаешь, иногда смотрю я на влюблённых, и такая тоска меня вдруг берёт, нет чтоб мужчина. Взял бы да отодрал.
– Что ты такое говоришь? Ты же у меня одна.
– Тебе проще, у меня таких много.
– Мне кажется, я устал от нашего цинизма, от этой непонятной игры, которую сам затеял.
– Не кайся, тебе не идёт. Ты виновен только в том, что я полюбила другого.
– Другого? Что ты комедию ломаешь?
– Чтобы потом не сказал, что я сломала тебе жизнь!
– Я даже сейчас не понимаю, правду ты говоришь или играешь.
– Я не играю, Макс. Есть люди, которые приходят, есть – которые уходят, есть те, что остаются. От них-то всё и зависит. Знаешь, чего я больше всего боюсь?
– Чего?
– Лжи.
– Что же в ней такого страшного?
– То, что она заразна.
– Хоть сейчас ты можешь быть откровенной?
– Конечно, сейчас только вены вскрою, – блеснула она лезвием ножа.
– Где ты его нашла? – стал я приходить в себя.
– Я же говорила, что он в сердце, в котором ты так любишь прятаться.
– Твоя правда, нет лучше убежища, чем чужое сердце. Я помню, как ты затаилась в моём под другим именем, когда мы только познакомились.
– Это была маска, за которой я претендовала на тебя, – протянула она мне нож. – Каждая любовь рано или поздно приносит кого-то в жертву. Бывает, принесёт, а тебе уже и не надо.
– Нет, Макс, нет! Я же тебе сказала, между нами всё кончено! – выплеснула она на меня в сердцах.
– Но чем я не вышел?
– Самое странное то, что если я скажу: «Я тебя не люблю», ты будешь любить меня ещё сильнее. Однако с тех пор, как мы развелись, я научилась говорить правду. Я люблю тебя по-прежнему. Только вот по-прежнему жить уже не хочу. Что ты так смотришь? Не надо меня оценивать, меня надо ценить, – сделала она два глотка красного.
– Если вам кажется, что надо что-то менять в этой жизни, то вам не кажется, – процитировал я задумчиво собственную мысль.
– Просто необходимо, – допила своё вино Фортуна. – Ты помнишь, что такое параллельная связь в электричестве?
– Это когда одна лампочка перегорает, а второй хоть бы хны?
– Вот-вот, наша связь напоминает такую же: горю я или гасну, тебе параллельно.
Я молчал, Фортуна отрезала сочный кусок жаркого и заправила в губы, но одна капля бесцеремонно упала на её белую юбку.
– Чёрт! – начала она усиленно оттирать. – Купила её только в пятницу.
В моей голове крутилось: «между нами всё кончено». Сначала я чувствовал себя той отрезанной плотью, которую она проглотила, теперь же – пятном, от которого пыталась избавиться.
– Ты спишь что ли? – заглянула Фортуна в спальню, всё ещё соскабливая со своих ног туфли.
– Да, что-то прибило. Прилёг после работы и отлетел, – открыл я глаза и посмотрел в потолок.
– Я тоже люблю спать одна, – подошла она к моей постели.
– Больше места? – заметил я пятно на её белой юбке.
– Больше