– Спасибо! – доев салат, кивнул Дима, будто у него что-то спросили, а он подтвердил. – Очень вкусно.
– Не за что. Поставь тарелку на стойке, я потом загружу, – Дима поднялся к себе, а Аня еще сидела.
И дни полетели быстрее. Настины будни проносились с размазанными от скорости очертаниями. Утром – групповые и индивидуальные диагностики, во второй половине дня – отчеты по их итогам, после – домой.
Настя быстро включилась, влилась в знакомый ритм коррекционки. Она легко вспомнила тесты для детей всех возрастов. От начальных, определяющих тестирований (на них не обязательно приходили в начале учебного года: как направят; как появятся подозрения; как засаднит в сердечной полости от чувства, что твой ребенок неполноценный) до промежуточных, контролирующих развитие учеников.
Вспомнила все диагнозы, с которыми приходилось работать. Степени умственной отсталости – те, с которыми принимали в школу, и те, с которыми отправляли на домашнее обучение. Задержку психического развития, логопедические проблемы, социальную запущенность, с которыми отправляли в другие заведения – комиссия обследовала детей со всеми этими проблемами, но именно в этой школе – восьмого вида – учились только умственно отсталые.
С несколько извращенным азартом вернулась к разработке и корректировке учебных программ, которые она делала вместе с другими – главным образом с воспитателями. Вспомнила все формы, которые нужно было заполнять в отчетах. Анамнезы, результаты, диагнозы.
Вспомнила – и что тут было вспоминать, вот оно, пропитывает насквозь, хоть выжимай, – это щемящее мокрое чувство, обиду от того, что в мире есть неполноценно развитые. С низким интеллектуальным потолком – и со всегда задернутыми окнами, и со сжимающимися стенами, – и ограниченными правами на жизнь. С неблагополучными семьями. С непониманием со стороны. С заранее определенным будущем.
Настя вспомнила.
Домой возвращалась сразу после работы. Обещала. Сережа с Кристиной терпели, пока соблюдался условный договор. Наступало семнадцать ноль-ноль – и Настя махала ручкой неспешно собиравшимся Наташе с Олей, процокивала на каблуках дряблые паркетные коридоры и выбегала к машине. «Мерс» парковала за углом, а там еще чуть подальше – для приличия. Скрывать уже особо было нечего, девочки на работе уже обо всем расспросили и разузнали (и даже раз сходили на разведывательную экскурсию: Ой, шикарный! Ой, Настька, повезло тебе!, А посидеть-то можно? Спереди можно???, Наташа, да что ты?!, Оля,