Просыпаясь, она еще нежилась в кровати, а затем сиплым ото сна голосом кричала: "Мила! Марта!". И из соседней комнаты выбегали две девушки. Одна одевала директрису, другая бежала за ее завтраком. Потом она нередко прохаживалась и распекала своих подопечных в невнимательности, неуклюжести, растерянности, неаккуратности и прочее, прочее. То платье не то достали, то слишком сильно открыли окно, продует же, то наоборот закрыли. И еще сотни других причин, о которых все должны знать заранее.
После частенько ее звали на ужины, приемы и светские рауты. Ведь жизнь в глуши – это не повод становиться затворницей. На что, наверное, сильно надеялся ее племянник – герцог Летрельский, так подло изгнавший ее за небольшие незаконные сделки. Мог бы и простить. Тетя все-таки же.
Впрочем, здесь было ничем не хуже, а в чем-то и лучше: совершенно никто не следил за ее действиями, что полностью развязывало ей руки. Правда было очень горькое "но": леди Марейн безумно хотела попасть на Бал весеннего равноденствия, а ей увы путь в Столицу заказан. Встречаться с племянником, что обязательно там будет присутствовать, весьма опасно.
– Миледи, – раз в десятый позвала директрису Мила, пытаясь ее разбудить. И наконец-то леди соизволила пробурчать что-то недовольное и также недовольно открыть глаза.
– Потоп? – на удивление спокойно произнесла женщина.
– Н-нет, – заикаясь, ответила Мила. Ее было уже не обмануть.
– Пожар? – все тоже ледяное спокойствие.
– Ни в коем случае, – продолжала трястись горничная.
– Может, на худой конец война с эльфами?
– Тихо все, миледи, – гадская монетка, выпала бы решка – пошла бы Марта.
– Тогда какого черта ты меня разбудила? – срываясь на визг, заорала директриса.
Мила молча протянула письмо с надписью на белоснежном конверте: "Леди Марейн. Срочно". Тетка герцога с подчеркнутым пренебрежением выхватила его из рук и, сломав сургуч, принялась читать.
"Уважаемая леди Марейн,
Прошу простить меня, если мое письмо причинило Вам некоторые неудобства, но дело чрезвычайной важности. Я думаю, Вы будете не так категоричны, узнав о моем предложении Вам. Стоит ли сказать, что в случае Вашего согласия Вы получите 450 тысяч аурм3? Поверьте, ничего сложного от Вас не потребуется. Моя служанка будет ждать Вашего ответа до полудня.
С наилучшими пожеланиями
мадам Оунрель"
Директриса несколько раз перечитала письмо, в попытке между строк узнать, что это за такое "ничего сложного", цена которому 450 тысяч аурм. Но сколько бы она ни ломала голову, на ум ничего не приходило. Дурман-трава, запрещенные книги и артефакты, нелегальный въезд на территорию королевства – все это и многое другое стоило не мало, но имело определенные сложности.
И с одной стороны была осторожность – слишком заманчиво, с другой – жадность и любопытство. 450 тысяч пришлись бы как нельзя кстати, да и хотелось узнать, что за предложение. Рискованно,