– Не кажется ли тебе, госпожа, что ты немного небрежна по отношению к новому Совету? Это не делает тебе чести! К тому же нынешние советники еще очень молоды. А молодость обычно горда и честолюбива. – Вздохнул Дию.
– Возможно, я немного строга к ним, но думаю, что это пойдет советникам на пользу. – Небрежно отмахнулась княгиня. – Не забывай, я возлагаю на них большие надежды. Да ты и сам знаешь, как многое будет зависеть от этого Совета. Пока же они больше огорчают меня своими вечными спорами и препирательствами. Каждый думает, что умнее и талантливее других. Несомненно, советники – люди незаурядные, заслуживающие уважения, но только по отдельности. Вместе же они несносны. Но довольно о Совете. Расскажи-ка мне лучше, кто из врачевателей на этот раз получит золотую цепь.
Дию метнул на княгиню лукавый взгляд из-под седых бровей:
– Ах, госпожа, госпожа! Неужели ты думаешь, что я раскрою такую тайну? Нет, не скажу, но поверь, мое решение будет для тебя большой неожиданностью.
– Старый лис! – Она усмехнулась и ласково пожала его руку.
Когда кончился спуск, Элен и Дию по крытому проходу попали на второй ярус основного здания дворца. Сквозь анфиладу комнат, где толпились придворные, почтительно склонявшие головы при приближении княгини, они дошли до Гобеленового зала. У массивных, покрытых позолотой дверей застыли, взяв на караул, стражники.
– Здесь я покину тебя, госпожа, – сказал Дию.
– Не забудь, ты должен быть вечером у меня. Нам будет что обсудить.
Стражи распахнули перед ней двери. Стены зала украшали гобелены со сценами охоты, битв и празднеств – сотворенное руками вышивальщиц Раэнора чудо. Огромный беломраморный камин в ненастные зимние вечера прогонял сырость и холод. На небольшом возвышении под балдахином стояло обитое темно-зеленым бархатом кресло княгини. Пушистый ковер покрывал пол. Высокие окна украшали витражи, повторявшие рисунок гобеленов.
Как только Элен переступила порог зала, все ее надежды на скорое окончание приема рухнули. Толпа нетерпеливо ожидавших ее подданных замерла в поклонах, пока она медленно шествовала мимо них, а сзади шел уже невесть откуда взявшийся Ирлинг. Он поднялся вслед за княгиней на возвышение. Как только она села в кресло, секретарь положил подушечку ей под ноги и весьма довольный своей ловкостью, что ясно читалось на его физиономии, застыл, стоя рядом с маленьким столиком для документов чуть поодаль от своей обожаемой госпожи и чутко следя за любым ее движением, чтобы тут же откликнуться на него.
Оглядев собравшихся, княгиня остановила свой взгляд на стоящем в первом ряду Фреагоре, ее церемонимейстере и главном герольде, ужасе дворцовой челяди. Еще совсем молодой, он уже теперь брюзжал и ворчал, словно старик, постоянно ко всему придирался якобы из любви к порядку и был так дотошен в соблюдении даже самых незначительных правил придворного этикета, что вызывал лишь неприязнь подданных княгини за вечные укоры и наставления. Но она ценила церемонимейстера за преданность и знание дела