пантеона
[7], коренным образом отличные от «Гат» полулегендарного Зороастра. Несмотря на умелую работу зороастрийского редактора-жреца, в них чувствуется живое дыхание древнеиранского политеизма, фиксируются обломки древнеиранского эпоса, отсутствует какая-либо этическая составляющая вроде осуждения грабительских набегов древнеиранских племен друг на друга
[8], кровавых жертвоприношений
[9], приоритета мирного земледельческого труда и др. Не исключено, что хотя бы частично «Яшты» должны датироваться концом II – началом I тыс. до н. э.
[10], тогда как «Гаты» с их жестким дуализмом, выражающимся в противопоставлении Ахура-Мазды и Ангро-Манью, метафизической абстрактностью и отвлеченностью, неприятием богов традиционного иранского пантеона (в особенности Митры) вряд ли могут быть отнесены к эпохе раньше VII–V вв. до н. э., эпохе напряженных религиозно-философских исканий на Древнем Востоке (да и не только)
[11]. Сказанное отнюдь не означает, что мы принимаем точку зрения тех исследователей, которые считали, что Заратуштра был современником Дария I и его отца Виштаспы, известного по Бехистунской надписи
[12]. Эта гипотеза, наиболее обстоятельно изложенная Э. Херцфельдом
[13], вызвала обоснованную критику уже в конце 1940‑х – начале 1950‑х гг., в том числе и в отечественной иранистике
[14]. Вообще, нельзя исключать и того, что Заратуштра – отнюдь не реальное историческое лицо, а символ идеального первожреца-огнепоклонника
[15], как и мифическая царская перводинастия Кайанидов являлась символом царской власти вообще, идеальным примером, которому надо подражать в настоящем
[16]. Современные попытки реконструировать биографию Заратуштры
[17], опирающиеся на малодостоверные поздние источники парфяно-сасанидского времени, вызывают лишь скепсис, не более. При этом мы отнюдь не считаем, что древнеиранский политеизм исчезает в ахеменидское или эллинистическое время. Напротив, «иранское язычество» являлось одним из важнейших составляющих религиозных верований населения Западного и Восточного Ирана, востока Малой Азии, Армении в эти эпохи. Формирующийся канонический зороастризм оказывает влияние и на древнеиранский политеизм, однако последний существует, к примеру, на территории Средней Азии вплоть до эпохи арабского Халифата. Отдельно, и вполне правомерно, М.Н. Вольф выделяет династическую религию Ахеменидов (VI–IV вв. до н. э.), действительно частично впитавшую в себя отдельные положения зороастризма, однако не являющуюся, по сути, зороастрийской. В частности, в надписях древнеперсидских царей мы не найдем ни единого упоминания о Заратуштре; дуалистическое противопоставление Правды и Лжи, выступающее одним из краеугольных камней зороастрийской доктрины (Ахура-Мазда и Ангро-Манью), трактуется в религии Ахеменидов в основном политически – понятие «ложь» является синонимом неповиновения и бунта против власти, а понятие «правда» –
