– Хватит, – строго говорит он. – Пора идти.
Когда мы уходим, я вижу, что на картине изображен большой и довольно уродливый голубой глаз.
Крепкой рукой обхватив мое плечо, Викинг ведет меня по комнатам и коридорам, вверх по лестницам и через арки, уверенно пересекая открытые переходы между зданиями. Даже в солнцезащитных очках мне приходится щуриться от света. Я мельком успеваю увидеть со вкусом оформленные лиловые комнаты, стальные кухонные прилавки, стеклянные стены, за которыми простираются акры кислотно-зеленой травы. Везде царит безжалостная чистота и полностью отсутствуют признаки жизни. Здесь стерильно, как в воздушном шлюзе.
Викинг не разговаривает. Мне становится интересно, привык ли он проводить такие скоростные экскурсии. Я хочу спросить у него, что думали другие. Если они тоже хотели остаться тут.
В общем, я тоже молчу. У меня на подкорке записано не общаться с прислугой. Не потому, что я хочу быть грубой, а просто потому, что это утомительно – постоянно вести светские беседы в своем же доме, куда ты приезжаешь, чтобы оказаться подальше от людей.
Я понимаю, что получила эту мысль в наследство, но, как и куртка с чужого плеча, она не становится менее уютной.
В освещенном до боли ярким светом лифте мы стоим вплотную друг к другу и спускаемся вниз.
– Вот, – говорит Викинг. Я поворачиваю голову и вижу, что он протягивает маленький пластмассовый контейнер.
Я беру его и едва не роняю – контейнер оказывается неожиданно тяжелым. Откидываю две защелки. Внутри пистолет, лежащий в гнезде из черной пены.
Я продолжаю смотреть на пистолет, и тут рядом раздается мелодичный звон – двери лифта открываются. Перед нами подземная парковка, которая тоже слишком ярко освещена. Я понимаю, что это наш конечный пункт назначения, однако ни один из нас не двигается вперед.
– Там есть глушитель, – тихо говорит мне Викинг. – И патроны. Ты умеешь стрелять из него.
– Да, – слышу я свой голос. Думаю, умею. А она злая, эта штука. И так красиво сработана… Изящество линий наводит меня на мысли о теле Лалабелль.
Викинг смотрит на меня, но мой взгляд устремлен вперед.
– Портреты принадлежат своему создателю, оригиналу. Воспринимай это как авторское право. Лалабелль уполномочила тебя избавиться от других Портретов. Это разрешено. Если ты выведешь из эксплуатации Портрет кого-то другого, это будет незаконным уничтожением имущества. Если ты убьешь человека, это будет убийство. Даже не помышляй о том, чтобы сделать что-то такое. – Его голос убаюкивает, почти как колыбельная. Слова звучат ритмично. Знакомо. Наверное, он давно отрепетировал эту речь, думаю я.
– Не буду, – говорю я.
– Ты не сможешь, – поправляет Викинг и передает мне маленький серебряный кругляшок на короткой цепочке.
– Что это?
– Твой ключ, – говорит он. – Твоя машина в третьем отсеке.
Я влюбляюсь в нее, как только вижу. Она