Английская поэзия: светские иконы прошлого. Борис Сергеевич Гречин

чьего-то воображения, всего только в два раза больше по объёму). Поверьте, что едва ли не половина энциклопедической статьи под заголовком Kubla Khan посвящена именно толкованию текста, причём не просто толкованию, а толкованию в разные периоды британского литературоведения. Предлагается, в частности, видеть в сюжете стихотворения метафору творчества вообще, верней, двух видов творчества: рационального (дворец) и спонтанного (разрушительный поток). Дева с гуслями при таком прочтении становится, к примеру, Мнемозиной, богиней памяти, олицетворённой суммой человеческого опыта. Поэт отрывается от человечества тем больше, чем больше поднимается ввысь по ступеням своего субъективного творчества (отсюда и крики «Берегись!» или «Бойся!»). Нравится ли вам это толкование? Чем – или, напротив, чем оно вам не нравится?

      Также справедливо говорится о связи поэмы с кругом образов «Потерянного рая» Мильтона и др.

      Дальше – ключ, который для расшифровки текста предлагает ваш покорный слуга. Если кому угодно позволяется толковать «Кубла-хана» как угодно, то, наверное, разрешается это и нам. «Дважды два, – сказала черепашка, – дайте и мне чего-нибудь поесть». Наш ключ – ниже уменьшенным шрифтом.

      Хан – древнее священство или вообще человечество,

      дворец – первоначальное рационально-справедливое устройство общества, теократии древности,

      поток – разрушительное стихийное начало внутри человека, возможность выбора в пользу зла,

      пещеры и льды – материальная природа (а также материалистические учения),

      война – социальные столкновения, революции, войны в прямом смысле слова, любое страдание жизни на земле,

      Дева с гуслями – женский аспект божества: Изида египтян, Праджня Парамита буддистов, «госпожа Философия» Боэция, София Владимира Соловьёва, «Моя прекрасная леди» Аллена Гроссмана – а также возможность индивидуального восприятия,

      «Он» – сам хан в конце пути: преображённое человечество.

      Очевидно, что такой ключ совершенно произволен (как, наверное, и любые другие). Но, если пользоваться им, мы приходим к тому, что возможность коллективного усовершенствования для человека закрыта, разрушена его собственной стихийной природой, собственной потенциальностью зла. Следствием является Война: социальные столкновения, революции, войны в прямом смысле слова и вообще любое страдание жизни на земле. Тем не менее, индивидуальное сознание Высшего начала, индивидуальное продвижение по пути премудрости всё ещё способно воссоздать путём подражания ему, хоть и только в воздухе, то есть в нашем уме, дворец духовного царства. Человек, совершивший это преображение внутри себя, безнадёжно теряется для общества, становится кем-то вроде опасного больного и окружается тройным кругом (непонимания).

      Правда ли это всё? Ну, кто же знает? Читатель должен искать ответа у самого Кольриджа, точнее, у его Абиссинской девы, а вернее всего, у своей интуиции. Каким бы ни был ответ, пятьдесят четыре строчки «Кубла-хана» занимают в истории английской литературы