Она обернулась, недовольно глядя на Пересвета Рыбу, что возился у повозки с каким-то громоздким стальным ящиком.
– Доброе утро, матушка, – на крыльцо вышел хмурый Ставр, – ты опоздала.
– Свет, отнеси ящик в лабораторию, – Змеи порывисто обернулась и зашагала в дом, на ходу расстегивая тесное платье, – В каком смысле опоздала?
– Они все умерли, все четверо.
– Вот черт! Когда?
– Два дня назад.
Олга остановилась на секунду, задумавшись, потом резко развернулась и зашагала к двери, ведущей в подвал. Ставр следовал за нею.
– Ты сделал, все как я просила?
– Да.
– Рассказывай подробности.
– Я дал Мастерам наказ строго держаться тех правил, что ты составила. Микстуры вводили по расписанию, следуя списку. Что и как действовало, о том написано в рапорте. Я оставил его на твоем рабочем столе в морге. От себя скажу, что лекарства обращали процесс, но не надолго. Максимум на двенадцать часов. Щенки даже иногда приходили в сознание. Но потом все возобновлялось с новой силой. Невероятно то, что последний очнулся пройдя почти полную трансформацию. Он успел убить своего товарища, после чего умер сам.
Они остановились посреди коридора. Набрав нужный код на замке, Змея толкнула дверь и щелкнула тумблером, зажигая свет. Просторная, обшитая белым кафелем комната имела два высоких металлических стола и небольшой стеклянный шкафчик с колбами и хирургическим инструментом. Пахло хлором.
– Неси его на стол, – Олга склонилась над умывальником. В противоположном конце комнаты была еще одна массивная дверь. Ставр, провернув колесо затвора, впустил в комнату холодный воздух. За дверью располагалась большая холодильная камера – плод технического гения Рыбы. Медведь вынес и поставил на стол наспех сколоченный гроб.
Змея накинула медицинский халат и повязала защитный фартук. Пролистав тетрадь с анамнезом погибшего, она сняла крышку и внимательно оглядела труп чудовища, мало чем напоминавший человека. Мохнатое черное тело кое-где покрывал толстый слой бурого хитина, конечности выкручены в суставах под разными углами, пальцы срослись в уродливые клешни, из плеч торчали переломанные отростки, напоминающие стрекозиные крылья, огромные фасетчатые глаза вылезли из орбит. Из груди чудовища торчал ритуальный кинжал. Хрустальный шар, украшавший навершие, был наполнен блуждающей дымкой цвета охры.
– Поразительно, – тихо проговорила Змея, разглядывая навершие через лупу.
– Мотылек и был убийцей. Он умер сам от разрыва сердце при последней трансформации. Я чувствовал, как страдает его дух, пытаясь выйти на волю. Это было весьма… болезнено. Еж говорит, что не стал бы повторять этот эксперемент. И даже Волк