– Вот только не надо всё на меня сваливать! – раздался из комнаты голос матери. Вчера она поздно пришла со свидания, и сегодня у нее болела голова. – Я ищу работу, скоро найду. Не нравится, чем тебя кормят – иди сама работай!
– Ну про что ты говоришь, Лариска! Пусть девка учится! А там, глядишь, найдет мужика нормального, замуж выйдет.
– Ой, мам, что ты там опять городишь? – выкрикнула из комнаты Лариса, – Какой мужик? Где они нормальные-то есть сейчас?
– А ты мать не затыкай, – закричала в ответ бабушка, – мать знает, что говорит!
– Мать уже сто лет говорит, только ничего не меняется от этого.
– Так вы же не слушаете меня!
Послышалось бормотание в пустой комнате. Лариса лежала на полу на матрасе, который заменял ей кровать. Женщина копила деньги на ремонт, и даже начала его: освободила комнату от мебели, выбросила старинный диван, сняла обои со стен – и лишилась работы. По глупости. Про ее роман с начальником узнала его жена. Вот так – была с мужиком и делом, а стала одинокой и безработной. Мужик внезапно стал верным мужем. Ну и Бог с ним.
Стремительно улетали деньги, гораздо быстрее, чем копились в своё время. У дочери то штаны порвались, то из ботинок выросла, то на экскурсию с классом сдавай. Лариса растила дочь одна, точнее, «тянула», как говорила ее мать, бабушка Нади, Светлана Константиновна. Жизнь с мужем была совсем недолгой, они и знакомы-то были всего месяц, когда Лариса узнала о беременности. Пётр хоть и не отказался жениться, но женатым так и не стал, а продолжал жить как раньше, беззаботно и свободно. Лариса и не поняла, почему они не дошли до ЗАГСа. Просто в какой-то момент разладилось. Последний раз она видела несостоявшегося мужа лет 10 назад, когда Наде вот-вот исполнилось 6 лет. Он был рабочим на заводе, и Лариса здраво расценила, что такой бесперспективный отец Наденьке не нужен.
Светлана Константиновна смотрела, как внучка ковыряется в тарелке, но не есть, и внутри нее закипала волна негодования.
– В наше время и этому рады были, а вы разбалованы до нельзя. Уже и есть не хотят!
– Что плохого в том, чтобы есть вкусное, ба, получить удовольствие? Словно это преступление. Нет, нужно себя постоянно наказывать, терпеть.
– Всё ваше поколение хочет только наслаждаться и получать удовольствие, и ничего не делать. Я вас знаю! Сначала нужно что-то сделать, кем-то стать, а потом уже наслаждаться. Когда есть, чем гордиться, тогда и наслаждаться есть за что. А ты вот хоть копейку в дом принесла, чтоб указывать мне, чем тебя кормить? Дай бог, найдешь себе достойного человека, тогда и наслаждайся. А пока сиди и жри, сто дают.
Надя попила чай с ложкой малинового варенья и пошла в школу. Не любила она туда ходить, но приходилось. Надя мечтала о взрослой жизни, где не надо будет есть макароны, от вида которых воротит, и не нужно доказывать бабушке, что можно жить в своё удовольствие. Люди называют это «быть счастливой», но Светлане Константиновне такое сочетание незнакомо. Ей вообще не знакомо слово «счастье».
На улице было слякотно и мрачно, как всегда весной. Кое-где еще чернел снег. Разогретый за день, ночью он быстро остывал и покрывался слоем наледи, и рано утром протяжно хрустел под ногами. Надя любила ломать на лужах тонкий белый лед. Под ним была пустота, и ломался он очень громко и пронзительно.
Надя заканчивала девятый класс. Учиться оставалось совсем немного, но кем быть девочка еще не решила. Мама и бабушка говорили идти в медицинский колледж на медсестру или массажиста, но Надежда была слишком брезглива для подобной работы. Бабушка вечно называла ее «принцессой голубой кровей» и говорила, что нужно не зазнаваться, а знать своё место. Мол, умные будут врачами, а задача Нади – подносить им инструменты.
«Ничего, – говорила бабушка, – и ты сгодишься».
Наде не хотелось делать уколы и возиться с пациентами. Надя не знала, чего хочет, но то, что она не хочет в медицинский, знала наверняка. Только спорит было бесполезно. Тут как с макаронами – можешь не хотеть, но жрать обязан.
Школа была в центре двора. Надя шла самой дальней дорогой, чтобы было время подумать. Со всех сторон тянулись невесёлые школьники. Надя постояла на крыльце и со звонком пошла в школу. Она всегда так делала. Это ее позиция. Тупые учителя, пугающие ЕГЭ, тупые одноклассники, напуганные ЕГЭ – Наде это было не интересно. Ей всё равно придётся идти в мед. И жрать макароны.
Одинаковые дни тянулись одинаково скучно. Уроки, задачи, буквы в учебнике, разговоры о том, что нужно сейчас решать, как ты хочешь жить и чего хочешь добиться. Словно есть только этот год для принятия решения, а дальше будет развиваться именно тот сценарий, который ты себе выдумал. Как в сказке: загадываешь желания Джину, и он беспрекословно исполняет. Надя интуитивно чувствовала, что происходит не так, иначе ее мать не жила бы с бабушкой и не спала бы на матрасе в комнате без обоев.
– Надька, а ты чего грустишь опять? – спросила на перемене рыжая веснусчатая Аня.
– Настроения нет, – безразлично ответила Надежда.
– У