Разум мыслит холодно, несмотря на нестандартную ситуацию, всё же, судя по запасу легких, мое резко ослабшее тело еще способно прожить семь минут, целая вечность. Услышанные слова быстро проанализировались. Чувство ностальгии не покидает меня, но ладно, с этим потом разберемся, сейчас первостепенен доступ к воздуху.
На инстинкте резко двигаю локтем назад.
Хрусь!
Вой боли глушится толщей воды, но давящая хватка исчезает, и я выныриваю. Глубоким вдохом наполняю легкие воздухом, пока глаза исследуют окружение. Увиденное не радует.
Обижают меня двое дрыщей, второй раз обижают, причем, по уже однажды пройденному точь-в-точь сценарию. Витя Свиридов и Миша Корсов собственной персоной. Первый по традиции закрывает рукой фонтанирующий кровью разбитый нос. Вокруг лесной берег и водная гладь реки. Природа под Тверью всё так же завораживает.
– Меньше всего на свете ожидал увидеть вас двоих, болотопсы молокососные, – вздыхаю, нащупывая рукой локтевой костыль, где-то он здесь валяется, если память мне не изменяет…Ага, вот он.
Кряхтя, поднимаюсь. Нога болит, да и везде на костях не мышцы, а тонкий слой разнеженного мяса. Долбанное худое слабое тело. Лиза, родная, что же ты учудила, детка? Ох, отхлестаю тебя, непослушная, ремнем, похоже, когда и разгребу завалы в этой заднице болотопса.
– Что за хрень?! – визжит Свиридов, который должен на плацу стоять в Омском кадетском корпусе, но почему-то прохлаждается на речке вблизи родных стен. – Миша, избей эту паскуду! Сломай придурку все кости!
Корсов, послушный как тупой пес, бросается на меня. Я без замаха бью кулаком в челюсть – несильно, просто чтобы оттолкнуть, да и сам он помогает, испуганно отшатывается, заходит за край причала и падает в воду с громким всплеском.
Плюх.
– Сука! А-а-а, мёрзло! – орет он, посинев. Причал высокий, достать до досок у него не выходит, поэтому суматошными гребками уплывает на берег.
Замечаю, что тело слушалось с запозданием. Будь Корсов пошустрей, хрен бы в него попал. Отстойное ощущение. Уже и забыл, каково это – быть полным нолем с кривой ногой. Живы в теле совсем мало, а жар-эфир так вообще не чувствую, даже крохи. В прошлый раз разве так было?
Так, если мне не изменяет память и если меня, правда, закинуло в прошлое, сейчас объявится слуга Свиридова.
– Ваше благородие! – легок на помине.
– Прибей калеку! – журчит разбитым шнобелем Свиридов.
Здоровый мужик в костюме с галстуком бежит до меня целую вечность – только для того, чтобы получить костылем в лицо. Нижняя челюсть выбивается из пазов. Слуга, упав на колени, хватается за поехавшее лицо. Я тут же хреначу в висок мыском туфли. Затем нокаутирующий удар в ухо. Здоровяк вырубается…Здоровяк, надо же, хех, в этой избивающей детей паскуде нет и восьмидесяти килограммов. Но всё познается в сравнении.
Следующим,