На мальчиках оранжевые рубашечки и ярко-синие брючки, на темных головкам синие мужские шляпы. На мне ярко-белое ажурное платье, как у принцессы, а на голове парик с рыжими волосами. Я сейчас больше похожа на куклу или на девчонку из какой-то ролевой игры для взрослых мальчиков.
– Няня! Устал я! – жалуется Андрюша Борзаков, и я останавливаюсь, жалея ребенка.
– И я, – канючит второй.
Сегодня мы сбежали прямо с детского праздника из кафе, куда я сопровождала мальчишек в качестве няни.
Сейчас нам нужно купить подходящую для побега одежду, и скрыться, пока Марк Борзаков не объявил на нас охоту.
Мерзавец. Подлец. Гад.
Обокрал меня наивную глупышку, воспользовавшись моей безоговорочной любовью и подчиненным бесправным положением, а теперь хочет уничтожить!
Слезы льются из глаз, но я не позволяю себе расплакаться.
Смотрю на стеклянную витрину, проверяю, не размазалась ли тушь.
Провожу ладонью по щеке… а мое отражение проводит рукой по лбу.
Касаюсь рыжих кудрявых волос, мое отражение трогает свои белокурые.
– Неужели я потеряла парик, пока бежала? – Проверяю. На месте, сидит как влитой.
Беру за руки мальчиков, а мое отражение – берет за руки мальчика и девочку.
Вскрикиваю очень громко.
Отражение поступает также.
Вместо того, чтобы продолжить путь к магазину, разворачиваюсь и бегу со всех ног к выходу.
За спиной слышу громкий стук каблучков и топот детских ножек.
– Стой! Рыжая! Ты кто??? – слышу женский голос, похожий на свой, но более нежный и звонкий. Голос врезается в мой слух с такой силой, что в ушах звенит.
Бегу так быстро, как успевают за мной крохи.
– Я – Евангелина Березина! Я твоя сестра! Найди меня!!!
Обжигающие слезы катятся по щекам, но я продолжаю свой побег. Если меня поймает Борзаков, мне крышка. И нет у меня никаких сестер-близняшек, это какая-то хитрость. Только чья, пока не пойму.
Озираюсь по сторонам как затравленный зверек.
Вариант у меня один – поехать к бывшей напарнице по шоу Мальвине, чтобы взять у нее ключи от дачи и схорониться там, пока решу вопрос с деньгами и документами.
Изначально побег планировался на другую дату, поэтому я не успела забрать новые документы и деньги, припрятанные вне дома.
– Няня? – Алеша смотрит на меня невозможными карими глазищами. – Я устал. Когда папа придет.
Вздрагиваю от недетского вопроса.
Говорить сыну о том, что его папа больше никогда к нам не придет. И слушать, когда тебя называют «няней», а не мамой – разрывает мое бедное сердце.
Стуча каблучками бегу к такси, на мгновение сердце замирает, когда рядом с нами останавливается такой же автомобиль, как у Марка.
Хватаю воздух ртом в ожидании своего конца…
Дверца открывается