“Я схожу с ума?! Что со мной?! – испуганными зверьками метались мысли. – Человек борется со зверем! Неужели я настолько слаба, что не смогу побороть в себе это бушующее чудовище?!”
Страх победил. По какому-то странному извращенному закону, установленному Всеблагим Творцом в назидание детям его, именно это низкое подлое первобытное чувство в большинстве случаев оказывается сильнее. Сильнее любви, добра, рассудительности, преданности. Сильнее смерти. Воистину, сей закон универсален, он не имеет ни положительного, ни отрицательного знака. Чтобы выжить, необходимо бояться. Олга усвоила этот закон. Иной способ поведения в ее жестоком мире – безрассудство, несущее смерть.
Она тряхнула головой, глубоко вздохнув, подавила дрожь и снова взглянула в зеркало. Лис стоял за ее спиной. Острый холод металла прошелся вдоль позвоночника Ученицы и уперся под ребро. Глаза Учителя светились в полумраке, отражаясь в зеркале, как два мерцающих огонька. Змея застыла в напряжении, ожидая удара. Она, погруженная в свои мысли, даже не почувствовала, как он подкрался сзади. Теперь же, всем своим сжавшимся в комок страха существом, она ощущала мертвый холод его кожи, глубокое мерное дыхание, тяжелый поток его мыслей – подавляющих, сминающих, его власть.
Лис несколько секунд разглядывал ее отражение. Кинжал перекочевал к Змеиной шее.
– Первое правило духа, – тихо произнес он, касаясь ледяными губами нежной кожи уха, – всегда быть начеку, иначе – смерть.
Олга задрожала.
– Второе правило духа – иметь глаза на затылке и всегда держать их открытыми, иначе – смерть.
Рыжий с шумом втянул ее запах, проведя носом вдоль шеи. Змея брезгливо дернулась, наткнувшись на острие.
– Третье правило духа – всегда носить при себе оружие, иначе – смерть. Это – основа нашей с тобой жизни, милая, – он снова поднял взгляд. Его губы растянулись в ухмылке. – Это – твоя молитва. Твой бог – меч. Твой храм – ты. Твой священник – я.
Лис коротко резанул кинжалом по горлу. Тягучая струйка крови поползла вниз, собираясь в яремной впадине густой, влажной, живой каплей. Рана моментально затянулась, но боль, обостренная ожиданием, осталась. Рыжий собрал дрожащий сгусток пальцем и, отправив его в рот, бесшумно отступил, растворившись, будто и не было.
Олга боялась шевельнуться, пока за чернявым психом с легким хлопком не закрылась дверь. Она тяжело оперлась на край раковины, глядя на свое отражение. Свободной рукой Змея медленно потянула за тонкую пленку, стягивающую веко, и открыла левый глаз.
– Ничего не изменилось, – тихо прошептала она, – он убьет меня. Рано или поздно, но он убьет меня. Зачем ему это все!
Ее лицо исказила жуткая злая гримаса, и осколки разбитого зеркала мелодичным перезвоном посыпались на пол. Олга упала поверх вороха одежды