«А, Милвус, ― сказал он и приветливо, и грустно. ― Как думаешь, что делать с этими тяжеленными сочинениями? Я не смог упихать их в свою поклажу».
«Ты собираешься уезжать?» ― удивился я.
«Разумеется, ― просто ответил брат. ― Неужели ты думаешь, что я готов обречь себя на забвение за монастырскими стенами из-за нелепых прихотей глупой женщины, давшей нам жизнь?»
«Но тогда придётся обречь себя на нищету, ― возразил я. ― А моё мнение тебя не интересует? Неужели ты хотел вот так просто уехать и покинуть меня?»
«Я как раз собирался зайти к тебе. Но я совершенно не думал склонять тебя к побегу. Возможно, ты ещё не готов к тяжёлой участи изгнанника».
«Нет! ― горячо возразил я. ― Я ни за что не расстанусь с тобой! Раз ты так решил – мы уедем вместе».
Вновь переживая описанную сцену, старик прервал рассказ и посмотрел на Костю, отчего тот невольно съёжился под прицелом жутких сиреневых зрачков. Милвус что-то проворчал и надел очки.
– Стефанио стал отговаривать меня от безрассудства, и мы спорили допоздна. Наконец он сдался. Мы решили написать по коротенькому прощальному письму, всего по одному листочку. Я пошёл к себе собираться в дорогу и по пути столкнулся со старой служанкой, когда-то ещё качавшей нас в колыбелях.
«Нянюшка, ― ласково обратился я к ней так, как мы нередко её называли. ― Не скажете, где сейчас матушка?»
«Госпожа удалилась к себе в спальню с полчаса назад».
«Одна?»
Описание стало красочным и объёмным. Костя легко представил ответное отрицательное покачивание и сжатые губы, показывающие, насколько предосудительным считает служанка поведение хозяйки. Потом – как братья совещались, где раздобыть средства на первое время. Как тихонько крались вдоль стен в собственном доме, словно тайком просочившиеся воришки. Умудрились стащить запасной ключ от комнаты любовника, проникли туда и с помощью ножей аккуратно взломали несколько замков. Найденных денег на полгода скромной жизни должно было хватить. Иначе обманщик-управляющий, по своему обыкновению, прикарманил бы их.
Повозку братья наняли на постоялом дворе по соседству и, стараясь не шуметь, погрузили туда вещи. Настроение стало приподнятым, как после удавшегося детского озорства. Из-за приступа эйфории решили шутки ради положить письма на паркет недалеко от двери материнской спальни.
– Мы приписали внизу на листках что-то вроде «Спросите о пропавших деньгах своего любовника» и, давясь от смеха, покинули нелюбезную обитель.
– И вас не искали? ― спросил Сверчок. История стала казаться более интересной, хотя невозможно понять, к чему она рассказывается.
– Искали? Не знаю. Мы уехали в другой город и остановились там на время. В пути меняли экипажи, и след наш наверняка быстро затерялся. Случилась совсем другая беда. Дня через три после побега мы с братом шли вечером по узкой и плохо освещённой улице малознакомого