На стене зачем-то висит небольшой шкафчик со стеклянной дверкой. Тут набор всякой всячины: упаковка соды, спиртовка со стеклянным колпачком, баллончик для ухода за обувью. Олдбрук совсем не похож на хозяйственного скопидома, так что изъятый реквизит смахивает на абсолютно случайное собрание или бутафорию.
Сэм выставил содержимое прямо на пол, поколдовал над чем-то и вытащил книзу заднюю стенку шкафчика. Открылась ниша, маленький секрет, будто дипломат и вправду занимался шпионажем, как предположил белобрысый Кэп.
Олдбрук ухмыльнулся. Крепыш не угадал. В тайнике нет секретных документов и карт.
Непосвящённый подумает, что в хранилище пусто.
Пусть думает.
Непосвящённому покажется, что человек в махровом халате исполняет бессмысленную и смешную пантомиму, будто достаёт что-то из ниши. Но дело тут вполне серьёзное.
Непосвящённый не сможет увидеть такие предметы.
Никогда.
Но Сэм держит в руках завязанный кожаный мешочек и грубо сделанные песочные часы на деревянной подставке. Сокровенные атрибуты, что дороже любых богатств.
Раскрытый мешочек выпускает из темницы мягкое, приглушённое жёлто-зелёное свечение. Его источник нетрудно обнаружить тому, кто обладает тайным зрением. Совершенно чёрный порошок, похожий на химический реактив или краситель. Чернота глубокая и жирная, как у печной сажи; но сажа пушистая и лёгкая, а порошок тяжёл, как мраморный песок. Частички сами по себе потихоньку перемещаются, сталкиваются, вызывая на доли секунды яркие искорки. Наверное, оттого над всей массой постоянно стоит сияние. Холодное, неприятное, пугающее – и в то же время завораживающее. Цвет напоминает недозрелый лимон – из-за ассоциации кисло во рту. Или горько? Логика отсутствует, поскольку у порошка нет вкуса. Какая здесь может быть логика? Тут ведь магия, волшебство! Материя не простая. Она – живая: шевелится, подчиняется собственным законам.
Сколько лет Сэм наблюдает загадочное мерцание, а всё никак не может отделаться от внутреннего трепета. Трудно оторваться от созерцания движения, напоминающего что угодно: меняющиеся рисунки калейдоскопа, блуждающие стайки светлячков или полёты звёзд далёкой галактики. Зрелище удерживает крепче, чем манящий блеск золотых самородков или ослепительно-разящее вспыхивание бриллиантов.
Олдбрук завязал чудесный кошель с лёгким вздохом. Периодически оценивать количество оставшегося песка необходимо. Но много его никогда не бывает.
Сэм перевёл взгляд на песочные часы. Пишут, что в просвещённой Европе их стали изготавливать лишь в XIV веке. Подумаешь! Кто-то взял и устроил так, что у особого человека, смотрящего на них сейчас, они появились на многие столетия раньше.
Для тайного зрения часы тоже не пустые. В них такой же чёрный порошок, только свечение неравномерное: то разгорается ослепительно-ярким протуберанцем, то почти совсем исчезает. Правда, теперь