Звуки гласных гасил, превращая их в строки,
сбив колени о ямбы, хореи и слоги,
сдав за так дифирамбы, грехи и пороки,
стылым пеплом посыпав к забвенью дороги.
Неприметным прохожим бреду вслед за Бродским.
«Север крошит…» – твержу как молитву пред Богом.
На Сенатской реклама со слоганом броским,
и знобит от вопроса: «Откуда ты родом?».
Я вошёл в твои двери на цыпочках
и украл из альбома мечты —
те, что были на тоненьких ниточках,
как две связанных вместе судьбы.
Наши сны – фотоснимки из прошлого,
отголоски небесной любви.
Близко к сердцу мы приняли многое,
но, как прежде, где я, там и ты.
Современная проза
Юлия Верба
Адреналин
– Гляди: там, на склоне, пятно? На что похоже?
– Рыба!
– Ответ неправильный! Яблоко!
Пёстрая стайка подростков в джинсах и разноцветных майках галдела на веранде бара, рискованно перевешиваясь худыми туловищами через хлипкие перила. Они взмахивали руками в диковинных перстнях и ярких фенечках и показывали друг другу что-то на вершине горы.
– Груша!
– Ананас!
Николай Петрович не удержался и тоже взглянул вверх. На крутом склоне в скудной зелёной поросли темнело крупное пятно в форме зада. «Слепые они, что ли?» – удивился Николай Петрович, а ребята продолжали перебрасываться всё новыми и новыми версиями, вовсе неправдоподобными.
– Мяч!
– Лысина!
– Ж…, – неуверенно протянул ломкий баритон, и Николай Петрович обрадовался: «Наш человек!» Но одинокий голос правды тут же утонул в возмущённых криках.
– Какая тебе ж…? Звезда!
– Нет, сердце!
– Танька с Мишкой целуются!
Последнее предположение вызвало новый взрыв хохота и изменило общий ход мыслей.
– Вот такой поцелуй над бездной – и вниз!
– Витёк, а вниз-то на хрена?
– Да ты чё?! Такой адреналин!
– А если на куски? Скалы вон какие острые!
– А если нормально пройдёт, прикинь? Всю жизнь вспоминать будешь, как вниз летел. Узнаешь настоящий адреналин – чувство полёта! – Ну, круто, наверное…
– Не, я лучше как-нибудь без адреналина перетопчусь…
Николай Петрович задумался. Действительно, вроде уже и жизнь прожил, а с адреналином как-то не заладилось. Вот хотя бы здесь, за границей. Наташка с подругой щебечут: «Ах, Родос! Ой, море! Ну, отель- пятёрка!» – и всё с восклицательными знаками. А у него каждая фраза точкой, будто гвоздём, приколочена: «Родос. Море. Отель-пятёрка».
И ведь всегда так было. Никакого чувства полёта и поцелуев над бездной.
Нет, поцелуи были, конечно. Ещё когда он в нефтяном институте учился. А куда ещё поступать, если во всём городе только два нормальных вуза: универ и нефтяной? Универ – женский, нефтяной – мужской: «бабе – цветы, дитям – мороженое». Вот и пошёл в нефтяной – правильный мужской вуз. А Наташка в универе училась. Дружили, встречались, женились, сына родили. Больше тридцати