Две дальние из троицы, сидящие в позе лотоса у разных уголков ватманского листа, отреагировали смешками, а та, что сидела в противоположной от них стороне, вытащила из уха наушник и с некоторой задержкой и индифферентным лицом произнесла:
– Э-эм, да вроде норм.
Максим глянул на Варю, которая стояла как ни в чём не бывало и рассматривала рисунок на белом большом листе, и, привыкший видеть более живую реакцию с обеих сторон социальной манипуляции, стал неторопливо отходить со словами:
– Можете не отвлекаться, тем более по вашим хихиканьям я понял, должно быть, смотримся неплохо, разве что я чуть-чуть затмеваю мою милую спутницу.
– А что вы рисуете? – спросила Варя, будто и не слышала никого до этого.
– Это плакат в поддержку абортов, – ответила та же девушка.
Максим вспомнил, что недалеко от нынешнего сквера находится правительственное здание, возле которого последние несколько дней проходили пикеты против высказываний неких политиков по поводу запретов на аборты. На этот раз он внимательнее изучил плакат, на котором разглядел схематическую женскую матку (а не уродливого быка или корявую летающую тарелку, как подумал изначально), где вместо двух яичников были подобия кулачков с поднятыми средними пальцами.
– Можно посмотреть поближе?, – спросила Варвара и, не дожидаясь ответа, села возле девушки, которая уже собиралась заткнуть ухо наушником.
– Ага.
– Но разве это не противоестественно? – произнесла Варя тем же спокойным и размеренным тоном терпеливой воспитательницы.
– Что? В смысле противоестественно? – ответила та, вместе с тем металлический шарик на месте пирсинга над её бровью стал ближе к линии волос. Её подруги продолжали молчать, разве что одна презрительно сощурилась, а вторая беззвучно протянула букву «у».
– Убивать то, чему суждено появиться.
– Эм, вообще-то, это уже самой женщине решать: что противоестественно, а что нет. И женщинам решать, как поступать со своим телом, а не фашистам, для которых они всего лишь инкубатор. Им плевать, что плод может нанести не только физиологический вред, но и психологический, как самый настоящий паразит.
– Пока женщина является женщиной – она никогда не будет просто инкубатором. А паразита может явить только паразит.
– Что за дешёвая манипуляция? А если ты узнаешь, что твой ребёнок будет генетически больным, например, дауном, дэцэпэшником или аутистом? Ты просто эгоистично заставишь страдать недееспособного члена общества?
Глаза Варвары словно сверкнули нездоровым блеском, а губы сжались и скривились в подобии улыбки, и она произнесла с расстановкой своим глубоким голосом:
– Что значит здоровый и дееспособный член общества? Назови мне хоть один случай, чтобы даун, дэцэпэшник или аутист кого-то ограбили, убили, изнасиловали. И какое ты имеешь право брать на себя ответственность определять, кто счастлив, а кто