Когда был последний зов, он нашел Ому. Духи увели его недалеко от того места, где они тогда остановились. Снежные хлопья, извергаемые небом, мешали смотреть и идти. Тогда он еще мог видеть глазами человека, не только зверя. Он скучал по тому буйству красок, что когда-то улавливало его зрение, но не изменил бы решения, за которое духи его отняли.
В тот раз он просто шел туда, куда они ведут его, полностью доверившись зову. Зная, что в том направлении – город, охваченный огнем. Здравый смысл отступает на второй план, когда духи являют свою волю. Запах дыма слышался даже там, где он устроил стоянку. На нее и пришел незнакомый заблудший дух, поманил за собой, не сказав ни слова. А после Вирхо нашел маленькое тело, заметенное снегом. Девочка едва дышала, сдаваясь власти бушующей стихии. И тогда он понял, что именно хотели от него духи: нужно было спасти это дитя. Сейчас, наверное, тоже кому-то нужна была его помощь. В этом и была причина зова.
Он спустился ниже, к реке, почувствовав знакомую энергию. На берегу, прислонившись к дереву, дремала Ома. «Уснула, как и всегда. Ничего не меняется», – он мысленно усмехнулся, глядя на нее. Волосы рассыпались по плечам серебристым водопадом, она сжимала руки в кулаки, а на лице читался страх. Вероятно, не может пробудиться от кошмара. Он приблизился, сев на ветвь дерева. Рядом с ее энергией была чужеродная, незнакомая. Духи, но не те, волю которых он исполняет. Он усилил проявление своего духа в вороне, давая им понять, что он рядом, и незнакомая энергия нехотя отступила. Он наблюдал, как дочь пытается отдышаться, озирается в страхе по сторонам. Когда она покинула берег реки, он отпустил воронье сознание, возвращаясь в темноту собственного тела.
– О, Вирхо, – голос Рут прозвучал совсем рядом, – снова сливался с вороном?
– Когда покидаю свою голову, зов не такой сильный, – Вирхо кивнул.
– Я приготовила поесть, а то оба бы голодом сидели.
– Мне и нужно голодом сидеть, – Вирхо усмехнулся.
– А девочка из чувства поддержки вместе с тобой, – Рут хмыкнула. – И так худая, того и глядишь ветром унесет.
Он слышал, как она прошла к очагу. Каждый ее шаг сопровождался шарканьем обуви по полу. Тихим шелестом отозвались дрова в потрескивающем пламени, когда Рут их ворошила. В его голове – гудело, скребло, изводило. Он попытался заглушить этот шум, отвлекшись на мысли. В его сознании возникали образы, которые он видел, будучи в теле ворона.
Пытался вспомнить энергию, которую почувствовал на берегу реки: чужеродную, не принадлежавшую их духам. Неправильную. Энергия их духов по ощущениям была как порыв ветра, который ощущаешь влажной ладонью: холодная, необузданная, не подчинявшаяся твоей воле. Она приходит и уходит тогда, когда сама этого хочет. Эта же энергия ощущалась как нагретая на солнце сухая земля, которую можно сжать в ладони, подчинить и направить.