– Пошли.
Питер меня, наконец, отпустил, и я встала. Доктор Фури повел меня к Джону, а парень шел следом. И лишь как-то подозрительно смотрел по сторонам.
Когда мы дошли, я вспомнила, что в этой палате последнюю неделю жизни провел папа, единственный раз, когда мне разрешили его навестить. Это было так трудно. Жестокий удар по моим воспоминаниям. И чувствам.
– Джон, тебя пришли навестить.
– Только пусть это будет не мама. Кто угодно, но только не она, – тут к двери подхожу я. – Крис! Но мама же не позволяла тебе меня навещать.
– Она не знает о том, что твоя сестра здесь, – Джон не верил своим глазам. – Я ненадолго вас оставлю.
– Кристина, почему ты не приходила против маминой воли? Почему ты не пыталась ее уговорить?
Я просто подошла к нему и обняла. Не хочу отвечать на его вопросы, просто хочу, чтобы он меня обнял. Я так по нему соскучилась. По его глупым высказываниям и частым вопросам. И по его заботе. Мне чертовски сильно его не хватало все это время.
– Ты меня задушишь, – я перестала его обнимать и просто села рядом. – А почему ты молчишь? – я достала конверт, который мама увидела утром. – Что это? – он прочитал все, что там написано. – Ничего не понимаю.
– Не говори маме об этом. Она думает, что я отдала все документы обратно твоему врачу.
– Не отдавай их. Я уже давно понял, что мама что-то скрывает, но не мог никому сказать. А если верить этому тесту, то у меня и у тебя разные отцы, но они были братьями.
– Почему ты за меня так переживаешь? – я решила немного сменить тему разговора.
– Потому что после папиной смерти ты очень изменилась и менялась все время. А сейчас ты изменилась еще сильней, – опускаю взгляд, потому что становится трудно выдерживать то, с какой обеспокоенностью он на меня смотрит.
– Ладно, Джон, тебе пора обратно в свою палату, а твоей сестре пора домой.
***
Домой меня сопровождал Питер. Хотя сначала мы пошли не в сторону моего дома, а в парк. Меня сильно напрягает, что Питер так сильно меня обнимал, но почему-то молчу по этому поводу и все сильней погружаюсь в свои мысли.
– Что тебя так занимает, что ты ничего не говоришь? – я не слушала Питера и все еще думала о своем. Я долго думала, кто же родители Джона, и кто мои? Я никогда этого не пойму. – Эй, Кристина! Эй! Ты меня слышишь?
– Я задумалась.
– О чем?
– Много о чем, – ведь действительно много, я думала о том, что мне снилось, о родителях Джона и моих, а еще очень хотела рассказать Питеру о моих снах, но боялась, он меня засмеет.
– Например?
– Об очень странных снах, которые начались, когда ты уехал. И до момента твоего появления, они были абсолютно одинаковые в течение пяти лет.
– И что же тебе снилось?
– Я боюсь тебе рассказывать, потому что это напрямую связано с тобой, – Питер подводит меня к скамье, на которой до нас сидела пара голубей, и сажает к себе на колени.
От этого мне становится легче, но все равно я не могу ему этого сказать.