– Привет, Анюта! – сказал хипарь. – Митрич и Аркадий говорят, что мы с тобой знакомы. А я совсем ничего не помню. – Он рассмеялся так, словно они и вправду были знакомы сто лет, а ребята просто решили подшутить над наивной девушкой.
– Да?! Совсем-совсем?! – Анюта покраснела, улыбнулась и тут же перевела разговор на другую тему: – Ребята! Как же вы могли ничего не слышать и не видеть?! Ночью происходило что-то невероятное! Гроза была такая, что всё небо сверкало! То ли молнии, то ли северное сияние! Грохотало одновременно со вспышками! Всё небо крест-накрест рассекали линии разноцветные. Я пыталась сфотографировать, но ничего у меня не вышло.
Мама сказала, что, наверное, так выглядит апокалипсис. Много деревьев повалило. И телефоны не работали всю ночь.
– Ну, спали мы, значит, крепко. Одним словом, прозевали мы апокалипсис. Ты вот что, Ань, возьми-ка кавалера своего да накорми его завтраком, что ли… А нам тут вот повозиться, разгрести еще нужно, порядок навести. Давай, старичок! – похлопал Митрич хипаря по плечу. – Заходите вечерком. Отдыхайте.
Глава 2
Анюта и молодой человек шли по размытой песчаной улице, перепрыгивая через глубокие канавки, выбирая ровный ландшафт и разглядывая сотворенные ночным «светопредставлением» художества.
Вырванные с корнем старые деревья, кое-где опрокинутые столбы, сорванные рекламные баннеры и много-много бурых камушков на дороге, взявшихся невесть откуда.
– Мы сейчас пойдем ко мне домой, и я приготовлю что-нибудь на завтрак. Правда, мамы дома сейчас нет. Она уехала на конференцию. Но это ничего. Вы блинчики будете? С вареньем. Я еще осенью наварила много яблочного варенья. С корицей. А есть и с рябиной, – тараторила Аня от стеснения.
– Только я не пойму, почему Арчи сказал, что Вы мой приятель. Нет, конечно, Вы теперь мой приятель, но мы же не знакомы были раньше? Или… Я бы вас запомнила. Вас как зовут?
– Я не помню, Нюта. Я ничего-ничего не помню.
– Совсем ничего? Даже имени своего? Боже! Что же делать? Но это же не я вас привела к ребятам?! Вроде бы нет… Да нет же! – засомневалась уже сама в себе девушка. – Я, конечно, очень рассеянная. Знаете, так бывает, когда постоянно о чем-то думаешь. Ну… Некоторые меня считают странной. Вообще-то, – она даже приостановилась и показала рукой в сторону старинного, довольно обшарпанного желтого здания с белыми полуколоннами, – я работаю в музее, научным сотрудником. Но еще я стихи пишу, – созналась Анюта. Щеки загорелись, Анюта прикрыла их ладонями и продолжила:
– Моя мама – психотерапевт. Она-то уж точно во всём разберется. Неужели у вас амнезия? Ах!
Аня внезапно остановилась как вкопанная. Руки ее, подпитавшись энергией красных щек, вдруг распахнулись:
– Я, кажется, поняла. Неужели?! Боже мой! Вас ударило молнией! Этой ночью! И у вас случилась амнезия! Наверное, так. Но… Почему же тогда Арчи и Митрич ничего не помнят? Ах… Ну да… Я говорила им, что этот их «сидр» – вовсе не «сидр»! Я однажды хлебнула