– Разве что сам, бегом, пробежался бы, – решил он, едва сдержав в груди ликующий вопль, – ну так то с помощью Дара. Хотя и к появлению на свет красавца этого, как и других, наверное, Одаренные руки свои приложили.
Распоряжений для управляющего, да бабы Нюры было немного. Новых жителей расселить; праздничный, и очень плотный… обед все таки – с учетом, что и от ужина потом боярин не откажется – приготовить.
– Куда их расселить то? – успел спросить Арсентий Палыч.
Николай задумался всего на несколько секунд.
– Бабу с ребенком в мои прежние покои, – решил он, – мастера с детьми сам определишь. Да – там еще староста из деревеньки будет, с казаками. Так их накормить, и пусть меня ждут. Будем с ними договор заключать.
– Какой договор?
Этого вопроса управляющий задать не успел. А может, и успел, но парень его уже не слышал.
Баня, как и распорядился уже давно хозяин замка, была готова принять его в любую минуту. Готова – это значит с нестерпимым жаром в парилке, свежей водой в бассейне, и еще более свежим квасом в кувшине на столе. Первым, самым сладким паром Николай наслаждался в одиночестве. И в бассейн нырнул уверенный, что ему никто не помешает; хотя бы в ближайший час. А нет – нашелся такой, нетерпеливый.
– Или шустрый, – покачал головой Николай, ничуть не расстроившийся этому вторжению в его уютное пространство, – напрямки, что ли, бежал? Вот ведь чуйка у деда!
Это он так про старого казака, Алексея Павловича Белкина подумал. Крепкого еще старика, что стоял в дверях зала отдыха, и мялся, ожидая разрешения. Вслух же боярин спросил иное:
– Чего жмешься там, Палыч? С каких пор таким стеснительным стал? Или просьба какая есть? Так не стесняйся – говори.
– Есть, как не быть, – кивнул Белкин, шагая к столику, и ожидая теперь приглашения присесть, – но это, Николай Ильич, можно позже, после баньки. Позволишь попарить тебя?
– Спрашиваешь?!
Весь процесс занял четыре подхода (или захода) в парную, или минут сорок. И все это время Николай чувствовал, что внутри казака словно струна какая-то натягивалась. Так сильно, что коснись – тут же лопнет со звоном. А может, и с самой жизнью старика.
– Ну, ладно, – решил Николай заканчивать с процедурами, которые ему никогда не надоедали, – выкладывай, что там у тебя?
И тут Палыч в очередной раз удивил парня. Да так, что тот буквально сел с открытым ртом, едва не промахнувшись мимо дивана.
– Ты, Николай Ильич, – начал казак неторопливо, явно сдерживая рвущуюся изнутри боль; или другое, не менее острое чувство, – сегодня там, на поле перед графской усадьбой не простой ритуал провел… ну, с детьми израилевыми, так ведь?
– Ну… так, – согласился после паузы боярин, – только на скользкую тропку ты сейчас встал, Палыч. Настолько скользкую, да опасную, что можешь и не выйти