Генезис платоновской философии. Первый том, вторая часть. Франц Суземиль

теперь еще учесть, что та же самая проблема, которая уже возникла на почве сократовского учения о понятиях в Menon, p. 80D.., знания до знания, и уже решенная здесь таким же образом dvdpvijoig, должна была вернуться в более глубокой форме в «Теэтете», когда учение об идеях было основано на учении о знании; тогда покажется естественным, что на этой более развитой точке зрения проблема и решение скорее разделяются на два независимых произведения, тем более что первая, в «Меноне» лишь внешне «взятая» в «Теэтете», сначала должна была быть основана в своем обосновании и смысле. Если же целью «Теэтета» является не учение о знании как таковом, а основание на нем учения об идеях, то едва ли можно представить себе, чтобы Платон опирался на одну лишь проблему как на основу для этой цели и не добавил сразу же ее решение. Напротив, в «Теэтете» учение о знании выступает как это основание, в «Федре» оно само получает широкую подструктуру в общей психологии, и в то же время уже указывается, что физика относится к этому точно таким же образом, почти необходимым переходным звеном от субъективного к объективному основанию учения об идеях, взятому из природы вещей, как оно появляется в «Софисте».

      Но кому покажется правдоподобным, что Платон в «Федре» явно представляет название диалектики как впервые изобретенный им технический термин, в оправданности которого он даже еще сомневается, p. 266B., а в конце еще раз, p. 277 f., подчеркнуто и ясно, очевидно, как нечто совершенно новое78, резюмирует все методологические правила, которые он только что нашел в этом диалоге, после того как он уже большей частью прямо высказал их в «Софисте» и «Государственнике»! Не говоря уже о том, что, пока он стоял на более сократовской почве, речь шла скорее о приобретении метода, из которого, как мы видели, вытекает развитие самого учения об идеях, и что в «Софисте и Государственном деятеле» он должен был уже с самого начала, еще до теоретической разработки, взять за основу свое своеобразное деление.

      Если, с другой стороны, отметить, что «Горгий» и «Теэтет» изначально вышли из «Менона» как пара решенных побочных частей друг друга, первый – в практической, второй – в теоретической области, то корректирующее и расширяющее обращение к первому также заслуживает внимания. Там еще ни в коем случае не дошло до решительного выражения, что истинное искусство речи есть не что иное, как философское общение; там так же, как и в «1er Liebe», еще не было отведено прочного места чистому удовольствию, которое здесь, по крайней мере, приближается к положительному отношению знания к чувственности и желанию. Но рассуждения Протагора о методе рассуждения и даже его случайные замечания о письме, p. 329 A., также вновь появляются здесь, включенные в более всеобъемлющую совокупность. Наконец, после того как в «Кратиле» было разработано «отношение» языка к мышлению, а в «Теэтете» – мысль как внутренняя речь, и мышление,