Сота сдержано кивнул и вошёл. Он оказался в просторном сухом помещении, хорошо освещённым факелами и каганцами. Кое-где стояли свечи. По правую руку тихонько потрескивал очаг, а около него шестеро мужчин в таком же одеянии, что и открывший регенту, жарили барана.
В помещении находилось девять столов, один из которых – самый большой – стоял посередине и был завален многочисленными берестяными и пергаментными свитками. Над ними корпело ещё двенадцать мужчин в чёрных кафтанах того же покроя, что и у остальных.
Заметив пришельца, все они бросили свои дела и быстренько выстроились по росту.
Воевода несколько раз прошёл мимо каждого, оглядывая с ног до головы. Мужчины хранили спокойствие, взирая отсутствующим взглядом куда-то за спину начальствующему.
– Хорошо друзья, – гулко отозвался в подземелье голос Соты. – Пожалуй, настал тот день, когда о вашей службе станет известно. По-прежнему, никто не должен знать, кто является опричником, но каждый будет ведать, что вы есть. И что миг за мигом за ним наблюдает неустанное око, одного из ваших служащих. На правах регента и временно исполняющего обязанности князя, я наделяю вашу курию самыми широкими полномочиями. Отныне вы получаете право показательного суда, право врываться в дома даже дружины и боярства. Я хочу, чтобы вы стали неподкупной карающей дланью. Коли профессиональное воинство не в силах удержать порядок в городе, если чужестранные лазутчики беспрепятственно снуют по княжеским теремам, настало ваше время.
– Не ждите, что вас будут встречать хлебом-солью, – продолжал воевода, распаляясь всё больше и больше. – Скорее всего, вам будут плевать вслед. Поэтому для открытой службы и показательных судов, отберите тех, кому уже нечего терять. Возможно чужаков. Что касается скрытой службы, не смею ограничивать. Давайте служить отечеству с честью!
– Никто, кроме нас! – хором отозвались опричники.
Глава 5
Волны с шумом бились о крутые каменные выступы Храмовых скал. Серая громада горных хребтов раскинулась на несколько вёрст в необъятном океане на северо-запад от мыса Теи и Анея. Скалы продувались всеми ветрами, не говоря уже о постоянной сырости.
Древние зодчие, чьи имена навеки сокрыты печатью веков, вырубили все помещения Великого Храма прямо внутри горного хребта. Собственно, потому он и стал называться Храмовым.
На скалах отсутствовала всякая растительность, здесь часто разыгрывались бури и штормы, и круглый год царила хмурая дрянная погодка. Но, невзирая на всё это, служба в Храмовых скалах многие века считалась лакомым кусочком у разных народов.
С самого утра к пологому выступу скалы причаливали многочисленные ладьи, галеры и драккары. Из них паломников была только половина, все остальные – будущие