Я жил в клетке, скованный страхом,
Всегда готовый встретиться с плахой.
Срывая оковы леденящей стали,
Вылетел птицей в далекие дали.
Я жил в доме, как в тлеющей камере,
Полыхал вместе с ним, окутанный пламенем,
Сгорел вместе с домом себе же назло,
Восстал из пепла, и мне хорошо.
Бессмысленное занятие, но оно спасало получше, чем обезболивающие, прописанные врачом, которые я пил вначале. Бросил я все это дело.
Когда у меня нашли неоперабельный рак, мне было не так много лет, я был совсем молод. Молод, наивен, доверчив и труслив. Вообще я никогда не славился отвагой или же чем-то подобным. Тут все совсем наоборот. Когда об этом я узнал от врача, то даже немного обрадовался: за неудавшегося, малодушного суицидника судьба сама сделает всю грязную работу. Просто прекрасно. Она умело сделает то, на что у меня не хватало духа. Пару лет назад я сидел на кровати, впервые упитый вусмерть, и всей душой хотел спрыгнуть в пустоту небытия и наполнить свое тело излишним свинцом. Это был пятничный вечер. Погано было на душе. За горами несколько десятков лет жизни и оставшиеся пару лет счастья точно не добавят.
Теперь я провожу время за бутылкой, лежа во все той же кровати или работая, – не важно. Денег, получаемых с черных автомобильных дел, хватало, чтобы умирать хотя бы не в нищете. Поэтому из коньяка я предпочитаю Remy Martin, а из виски – Dewear. Бывает, лежишь на выходных в кровати в одних трусах, рядом с тобой винишко, жрешь какую-нибудь непонятную полуфабрикатную гадость, слушаешь камерную музыку и кажется, что жизнь не так уж и плоха по своей сути. И кажется, что все не так уж и плохо и не так уж и плохо быть одному. Нет, я совсем не против одиночества, скорее наоборот, оно делаем меня сильнее. Будучи в абсолютном одиночестве, мы приходим в этот мир и, будучи полностью одинокими, подыхаем. Вообще, в одиночестве лучше всего познаются любые проблемы бытия. Я за то, чтобы любые проблемы на человека сваливались только в те моменты, когда он был одинок – так бренные, вялые и разморенные комфортом тушки серой массы – люди – становятся крепче.
26 июля
Потерянный в судьбе. Что это значит для меня? То, что я бы мог стать кем-то, стать человеком с большой буквы, получить уважаемую профессию. Например, врача, или пожарного, или военного. Достойные люди? Очень. Но такая выпала мне судьба – получить рак желудка, покрыться болячками с ног до головы себе на погоны, пить вино, заливая свое горе и боль. Во времена, когда я лежал на полу в разбитой квартире, которую я снимал на окраине Москвы и, свернувшись калачиком, скулил от боли, мне помогало только вино. Вино и фантазии. Может быть, я уже давным-давно свихнулся от безумного уровня боли, не принимая при этом никакие лекарства, и вообще это все происходит не со мной. Когда я еще был маленьким, где-то я слышал, что от сильнейшей боли люди сходят с ума. Но вот какого это на самом деле? Приятное ли