– Вам бы продавать это вино в Люче.
Хотя большинство ворон, сидящих за столом, используют для еды когти, Лоркан и Эйрин берут вилку с ножом.
– Зачем?
– Ради прибыли.
– Монеты нам не нужны.
Я откидываюсь на спинку стула.
– Ладно. Тогда можно обменять на нужные вам товары.
– Возможно, когда мы немного обживемся.
Меня подмывает усмехнуться над его эвфемизмом. Очевидно, Лор подразумевал «когда прогоним всех трех королей и, возможно, даже королеву». Памятуя о своем обещании вести себя цивилизованно, я увожу разговор от политики.
– Это вино делают из темного винограда или из светлого, как вино фейри?
– Его делают из бенфрола.
Вероятно, поэтому оно нравится мне больше.
Эйрин касается руки сына и что-то говорит. Я улавливаю одно слово: «Зендея».
– Мама сказала, что ты похожа на Дею.
Я вытираю губы салфеткой.
– Мне уже говорили. – Пытаюсь вспомнить то видение с ней, но я тогда была так поглощена разговором, что не запомнила ее лица. Только оттенок глаз.
Хочешь еще раз на нее взглянуть?
Я вскидываю брови, глядя на Лора.
По-моему, ты впервые попросил разрешения проникнуть в мое сознание.
Он откладывает столовые приборы и ждет моего ответа – я киваю.
«Рыночная таверна» расплывается, но не исчезает, а наоборот, светлеет. Сквозь оконный проем густыми лучами падает солнечный свет, освещая бледно-серый камень и пылинки в воздухе, от чего они блестят, подобно мишуре.
Слышится женский смех, от которого у меня по коже бегут мурашки: он кажется отдаленно знакомым. Спиной ко мне сидит женщина, каштановые локоны с рыжим отливом ниспадают до самого копчика.
Я, призрак в памяти Лоркана, подхожу ближе и останавливаюсь у стола, за которым она сидит с множеством женщин и мужчин. На лице черные полосы и черное перо на щеке, как у всех воронов, кроме Бронвен. Может, чернила не держатся на ее поврежденной коже? Я отбрасываю мысль: времени слишком мало, а изучить нужно слишком много.
Мой взгляд вновь приковывают глаза Зендеи: изогнутые коричневые брови и длинные ресницы, оттеняющие розовые радужки – такого оттенка не существует ни в Люче, ни в Неббе, ни даже в Глейсе. Я не унаследовала ее цвета глаз, но он наслоился на мою синеву, придавая радужкам фиолетовый оттенок, который всегда привлекал внимание фейри.
Тон кожи у меня тоже другой – персиковый, как у отца, у нее же более экзотический – полированный оливковый оттенок, напоминающий запекшуюся землю.
Похоже, единственная черта, которая досталась мне не от родителей, это форма лица. У Зендеи – идеальный овал, а у отца – идеальный квадрат. Мое же? Нонна называет его сердцевидным из-за заостренного подбородка