Верхнеудинск – большой город с казармами, с каменными домами, магазинами, базарами, гостиным двором, имеет богатое население в несколько тысяч человек. Белые войска были здесь встречены так тепло и искренно, к ним все проявили такую массу заботливости и даже нежности, как могут сделать это только свои близкие люди. Но была и ложка дегтя в этом сладком меду. В Верхнеудинске, как всюду по Сибири, благодаря неопределенному курсу и слабости тыловых властей, эсеровщина пустила прочные корни. Повторялась одна и та же история: все слои коренного населения страстно желали порядка, ненавидели всеми своими силами злую революцию и тосковали по прошлому величию и покою под Царской Державой, а кучка пришельцев, наглых инородцев и своих, русских предателей кричала о завоеваниях революции, о правах «демократии» и об опасности реакции.
Как и всюду, здесь они были так же трусливы и наглы. После прихода армии, которую эти иуды предали вместе с ее вождем, они притихли и попрятались. Но через несколько дней была сделана первая попытка: застрельщики направились к генералу Войцеховскому и к японскому командованию, начали разнюхивать и разведывать. И увидали, что эти, видимо не понимая ничего в происходящем, продолжают верить их высокопарным словам об каких-то их правах, как народных избранников, о пресловутой демократии и пр. После первого успеха тотчас же вылезла вся шайка и часами стала заседать в доме генерала Войцеховского. Их работа была направлена теперь на то, чтобы поссорить Войцеховского с атаманом Семеновым и внести смущение в ряды армии.
Здесь же, в Верхнеудинске, пришлось встретиться с генералом Дитерихсом. Он как-то весь сжался, похудел и смотрел в сторону пустым взглядом своих еще не так давно молодых и вечно полных жизни глаз. Не долго говорил я с ним, не находилось ни с той ни с другой стороны настоящих слов – слишком велика была пропасть с того дня в Омске, когда он передал мне, в трудную минуту, главнокомандование боевым фронтом, а сам уехал на восток. С того дня прошло всего три месяца, но по пережитому, казалось, пронеслись годы. Величайшие напряжения спасти положение, непрестанные бои, ряд предательств, катастрофа, тысячи верст Ледяного похода дикой сибирской тайги – у нас всех; постоянное воспоминание с том, что бросил армию в трудную минуту, думы тяжкие и переживания в одиночестве, здесь в тылу, за Байкалом, у него и несомненно муки совести с сознанием тяжести ответственности, которую снять может только жертва и подвиг, да исполненный до конца долг.
В Верхнеудинске стояла бригада японцев под командой генерал-майора Огаты. Во всем Забайкалье в ту пору одним из важнейших факторов являлись японцы. Их воинские части были ведь настоящей Императорской армией, такой, как наша в 1914 году. Организация и воинская дисциплина стояли так же высоко, как в обычное время; офицерский