Шпилька замешкалась с ответом, не зная, как объяснить, кто такие внешники, и не подставить при этом напарника. Тогда Шайтан вмешался сам – Шпилька гранью своего первого Дара ощутила его растерянность, тут же сменившуюся решимостью и чувством, которое можно описать тремя словами – «гори оно всё».
– Я – не копия. И я пришёл сюда сам, по доброй воле.
Тётка вытаращила на него глаза, но в этот раз главного не уловила.
– Зачем? Я бы сюда ни ногой, если б спросили…
– А меня не спрашивали, я сам напросился, – бросил Шайтан. – Уж больно интересно было.
– То есть, ты можешь в любой момент вернуться? – обрадовалась тётка.
– Раньше мог. Теперь – нет.
Пришлось Шпильке объяснить ей про споры, которые большинство людей превращают в заражённых, и лишь некоторых счастливчиков наделяют иммунитетом, и про внешников. Про род занятий пришлось умолчать, ограничившись общей фразой про «исследования» – в Пекле тётке об этом знать ни к чему, ещё будет на Шайтана криво посматривать. И хорошо, если только посматривать.
Нет, бывший внешник, конечно, заслужил не только косые взгляды, но и пулю в затылок. Но от Шпильки, а не от ничего пока не понимающей свежей.
Кстати, о свежаках…
– Голова болит? – поинтересовалась Шпилька, отстёгивая от пояса фляжку с живцом.
– Да не то слово! – вздохнула тётка и потёрла виски.
– На вот, выпей. На вкус внимания не обращай – это лекарство. Раз уж ты оказалась иммунной, то пить его теперь придётся постоянно. Без него рано или поздно либо помрёшь, либо всё-таки превратишься в заражённую.
Первое, что сделала тётка, взяв фляжку в руки – разумеется, понюхала её содержимое. Хотела было вернуть, но, услышав о последствиях, переборола отвращение и здоровое недоверие к странным то ли солдатам, то ли бандитам, называвшим себя рейдерами, зажала нос двумя пальцами, зажмурилась и сделала крохотный глоток.
– Оно из грязных носков, что ли, делается? – поинтересовалась она.
– Лучше бы из них, – хмыкнула Шпилька. – Полегчало?
Тётка скривилась было и вдруг замерла, открыв рот.
– Как рукой сняло. Ни одна таблетка так на меня не действовала, а я ведь их много перепробовала из-за мигрени…
– Ну вот и хорошо. Звать тебя как? Я Шпилька, а это Шайтан. Мы рейдеры из Саратова.
– А я – Зинаида. Ну, Зина, если по-простому. А почему у вас имена такие странные? Прозвища?
– Да, – кивнула Шпилька. – Здесь принято забывать прошлое. Так что мужчин крестят, и обычно погонялом, а не именем.
– А женщин?
– Женщины в большинстве случаев сами выбирают, как их звать будут, тут никаких правил нет. Но некоторых, вроде меня, тоже крестят. За особые, так сказать, заслуги.
– Это за какие? – полюбопытствовала Зина, подозрительно сверкнув глазами.
– За такие, при которых вероятность выжить зависит от чистого везения, – отрезала