Отношения Земли и Марса крепли день за днём за счёт товарообмена и других договоренностей. Такая крепкая связь землян и марсиоданов сильно не нравилась другим инопланетным государствам. Они считали, что их экономические отношения проплачены со стороны Марса, то есть земляне марсиоданов подкупили нефтью. Большинство инопланетян считали, что жители Земли вели нечестный бизнес, это для многих являлось причиной для отказа от экономических отношений с землянами.
Получая очередной отказ от инопланетных соседей, Карл Джеймс Питерсон не вешал нос, а снова и снова сигналы эпрофона запускал в дальние уголки Вселенной в надежде получить положительный ответ от какого-то инопланетного народа.
16 февраля профессор Питерсон засиделся допоздна, работая с эпрофоном, пытался связаться с другой системой, потому что все соседи в Солнечной системе сразу же отказались от межпланетных дипломатических отношений после начала вооруженного конфликта между Китаем и Индией. Карл уже в двадцатый раз посылал сигналы эпрофона в различные части Вселенной, но ответов ни от кого не получал.
Учёный находился в тёмном кабинете, он стоял напротив эпрофона и лихорадочно дёргал все рычажки, на ходу придумывая различные комбинации. В помещении царил мрак, жалюзи были плотно закрыты, это Карл сделал для того, чтобы естественный свет не проникал в кабинет. Если хоть частичка света проскользнула бы в эту комнату, то в момент общения с инопланетным собеседником проникший свет мог разрушить голограмму оппонента, которая могла появиться и оставаться видной только в полной темноте.
Карлу Джеймсу Питерсону было комфортно работать в таких условиях, потому что в темноте он мог не напрягать здоровый глаз, а по максимальному использовал возможности своего глазного процессора. При свете его процессор выполнял функции обычного глаза, а в темноте он переключался на «сверхъестественный режим», когда глазной процессор работал как бортовой компьютер. Этот режим процессору позволял не просто различать окружающие предметы, а считывал о них подробную информацию, вплоть до года рождения или выпуска. Но глазной процессор в «сверхъестественном режиме» мог дать детальное описание тех вещей, которые ранее видел левый живой глаз.
При включении «сверхъестественного режима» было гораздо удобнее работать с голограммами, потому что процессор не уставал от постоянно мигающего изображения, которое высвечивалось во время разговора по эпрофону. Поэтому профессор Питерсон не испытывал никакого