«В год 1917-й от рождения Христова пастух Атли (5) впервые пришел в город Ньюарк, штат Нью-Джерси, США, проповедовать Закон…» Так говорилось в откровениях «Библии чернокожего человека», вышедшей огромным тиражом в тот самый год, когда американские власти приняли расистский закон, запрещающий миграцию в США выходцам из стран Карибского бассейна. Написал ее Роберт Атли Роджерс, чернокожий священник с острова Ангилья. Эта Библия, которую он сам назвал словом «Пиби» непонятного происхождения, предлагала новую историю сотворения мира, утверждая, что Адам и Ева были «продуктом смешения разных рас». Он описал свое собственное божественное благовещенье, после которого ему довелось стать посланником Божьим: «вспыхнул ослепительный свет, разорвавший пополам небеса, и услышал он глас ангелов – Атли… Атли…» В качестве кульминации собственного благочестия Атли в третьем лице описал свою встречу с самим Всемогущим Абиссинским Господом. «Атли подошел ко Всевышнему, распростер объятия и воскликнул: “О мой эфиопский Бог, молю тебя, даруй мне искупление, отмой и отдели меня от любых писаний, оскверняющих добродетель твоего имени”… И эфиопский Бог ответил ему: “Протяни руку и коснись меня”». И когда пастух вытянул правую руку, «глаза Атли вспыхнули, как факел».
Сторонники Эфиопского движения четко узрели парадокс: белые правители веками притязали на нравственную добродетель, равно как и на верховное знание о Нем и Его этике, но при этом грабили, порабощали и притесняли других, творя самое настоящее зло – или, если обратить против них их же собственный бесстрастный язык, подлинное безумие. Как Бог допустил, чтобы Атли, Хауэлл и другие стали проповедниками на фоне неимоверных страданий своих чернокожих соплеменников? Неужели они обращали свои молитвы не к тому богу, какому было нужно? Адептам Эфиопского движения было прекрасно известно, что парадокс порой можно преодолеть, только заменив его другим.
В «Библии чернокожего человека» пастух из Ньюарка описал сцену коронации. Рассказал, как Элайджа водрузил на голову «человека природы» корону, инкрустированную звездой невиданного света, и как тому возрадовались небеса. «И так уж вышло, – писал Атли, – что я видел целую толпу чернокожих, шагающих по земле… А когда воздел к небу глаза, увидел на востоке человека природы с той же короной на голове, звезда которой стала путеводной для детей Эфиопии». Шесть лет спустя строки «Библии чернокожего человека» оказались пророческими – причем настолько,