Старый центурион, командовавший отрядом, захватившим елказаитов, отважился предупредить наместника.
– Не стоит связываться с ней, господин. Она дика, никто из моих ребят так и не сумел овладеть ею.
Адриан вскинул брови.
– Ты хочешь сказать, Постумий, что она не далась никому из твоих ребят?
– Так точно, господин.
– Я прикажу наказать тех, кто отступил перед преступницей.
– Наказать недолго, – вздохнул центурион, – только, по правде говоря, я бы на вашем месте щедро наградил их.
– За что же? – изумился наместник.
– За то, что они первыми испытали на себе ее ненависть. Она ранила Теренция и Марка-Ублюдка. Когда я приказал наказать ее, все пленные стали совсем бешеные и с голыми руками бросились на легионеров. Я исполнил твой приказ, господин, и мы связали этих обезумевших, доставили в Антиохию, но более нам не хотелось бы иметь с ними дело. Я бы на твоем месте приказал немедленно перебить их всех. Это ядовитое семя, господин!
– Будь ты на моем месте, Постумий, ты тоже не стал бы спешить с решительными мерами. Полезнее узнать, что именно толкает этих людей на безумные поступки.
– А по мне, – добавил стоявший поблизости Марк-Ублюдок, тощий, жилистый, с унылым лицом принципал[15], – кончить их, и дело с концом.
– Кончать будете, когда прикажу.
Он еще раз, не скрывая любопытства, оглядел пленников, больше напоминавших двуногих зверьков, чем обладающих разумом смертных.
Когда он приказал увести пленных, Эвтерпа неожиданно бросилась к наместнику и попросила дать ей флейту.
Адриан удивился:
– Зачем тебе инструмент? Ты умеешь играть на флейте?
– Да, наместник.
– Ты верно назвала мою должность.
– Я грамотна, наместник.
– Тогда, может, ты не прочь сыграть на флейте в моей опочивальне?
– Охотно, господин.
Адриан усмехнулся.
– Ты хитра, Эвтерпа, но и я не дурак. Жизнь мне дороже, чем твои прелести, даже если омыть их теплой водой, смазать благовониями и угостить тебя любовным напитком. Я полагаю, ты постараешься убить меня после удовольствия, не так ли?
Девушка не ответила, но ее взгляд и особенно лица ее сообщников, на которых во время этого разговора нарисовалось что-то подобное надежде, подтвердил, что наместник угадал замысел преступницы.
Он повернулся и направился к дворцу. На ходу приказал Постумию:
– Дайте ей флейту.
С того дня, вот уже второй месяц, в полночь с охраняемой легионерами тюремной территории долетала нежная мелодия. Если ветер был с той стороны, музыка становилась громче, чище, трогательней. Ей вторил хор хрипловатых, простуженных голосов, воспевавших доблести Елксея и Эпифания, а также Святого Духа, который,