Но от следования заветам Екатерины было решено отказаться, словно их и не было вовсе. На этом этапе были отстранены от принятия решений все птенцы гнезда Петрова. Власть ведь была в руках московских фамилий. Помимо Долгоруковых это влиятельнейшие Голицыны. Задачей было не упустить нити управления государством, а для этого планировалась тонкая работа по выбору очередного монарха. Не было и речи, чтобы возводить на престол кого-то из потомков Петра Первого. Хватит, наигрались в реформы, в формирование новых элит. Нужен тот, кто обеспечит если и не контрреформы, то по крайней мере, не будет продолжать петровское дело. Кого-то из своей среды выбрать, зачинить новую царскую династию, не решались. Требовался тот, кого на законном основании примет народ, но кто при этом будет совершенно лишен властных амбиций. А потому обратили взор на дочерей Ивана V, которых при дворе называли просто «Ивановны». Их три. Старшая, Екатерина, хоть и вернулась домой, сбежав от неудачного брака, все еще продолжает оставаться замужем за живым супругом. Да не просто живым, но ещё и «беспокойным», как характеризовала[7] его жена английского резидента леди Рондо в своих письмах. С таким багажом и потенциальной угрозой старшей из сестер не приходилось надеяться на престол. Самая младшая из сестер, Прасковья, в морганатическом браке состоит, да и болезненная какая-то. Остается только одна подходящая кандидатура.
Анна Иоанновна, как и ее старшая сестра, волей своего дяди была выдана замуж за иностранного принца. Вообще, для Петра I племянницы, представлялись настоящими козырями, которыми можно было вершить внешнюю политику. Законные по рождению, даже порфирородные, как называют родившихся уже после вступления на престол отца. Мать тоже из благородного дворянского рода. Идеальный вариант для постоянно активного матримониального рынка Европы. Старшую Екатерину дядя выдал за герцога Мекленбург-Шверинского. Пока оставим эту пару.
Анне предстояло выйти замуж за герцога Курляндии, что располагалась некогда примерно на западе современной нам Латвии. В 1710 году приехал юный, но уже повидавший и побег, и жизнь в изгнании, Фридрих Вильгельм в Санкт-Петербург жениться. Разумеется, он не представлял точно, как выглядит его суженая. Вероятно, был показан ему прежде некий портрет, который, как мы понимаем, передает ровно ту достоверность, которую позволено художнику обеспечить. Но 18-летнего правителя Курляндии внешность Анны интересовала если не в последнюю,