– Поторапливайтесь со сбруей! Сиглар, подведи свою повозку к началу! Поставлю тебя первым, Унгах, посади Здима на место, и давайте в общую шеренгу…
– Залезай, – велел мне Унгах.
Когда я снова очутился в клетке, он подергал за веревки, и шторы, прикрепленные к крыше фургона, опустились по обеим сторонам, так что я оказался отрезанным от внешнего мира.
– Эй! – крикнул я. – Зачем ты меня закрываешь?
– Приказ, – отозвался Унгах, выравнивая края полотна. – Босс не позволяет чемнисянам смотреть задаром.
– Но я хочу обозревать окрестности!
– Полегче, господин Здим. Когда выберемся за город, я приподниму для тебя краешек.
Багардо громко присвистнул. С изрядным шумом, в котором смешались крики животных, возгласы людей, скрип колес, повозки двинулись в путь. Я ничего не видел, поэтому первый час провел в состоянии пищеварительного оцепенения, покачиваясь на деревянной скамье.
В конце концов я окликнул Унгаха, напоминая о его обещании. Остановив лошадей, он отвязал передний нижний край покрывала, устроив для меня нечто вроде треугольного окна. Однако я не видел ничего, кроме полей фермеров. Иногда мелькали лесные посадки или Кьямос. Дорога была окаймлена широкими полосами цветов, целыми зарослями алого, лазурного, пурпурного, белого и золотого.
Когда позволял изгиб дороги, я видел впереди и позади нас фрагменты каравана. Я насчитал семнадцать повозок, включая собственную. Багардо скакал вдоль кавалькады, наблюдая за тем, все ли в порядке.
Мы проехали по дороге, по которой я прибыл в Чемнис; поднялись к плато с храмом, поскольку долина Кьямоса сужалась здесь к ущелью. Лошади медленно передвигались по крутому подъему, люди шли рядом, понукая их.
Когда мы достигли плато и миновали место, от которого уходила тропа к храму Псаана, дорога выровнялась и лошади пошли быстрее. Мы не устремились к Иру, а свернули на другую дорогу, которая огибала столицу с юга. Как объяснил Унгах, цирк уже подоил Ир, и вымя еще не успело наполниться.
Караван покрыл меньше чем половину расстояния до Эвродиума, когда на землю опустилась ночь. Бродячий цирк свернул с дороги на поляну, и семнадцать повозок образовали нечто вроде круга – для безопасности, как объяснил Унгах, на случай нападения разбойников. Палатка повара была поставлена в центр круга, и в ней уже готовился обед, но остальные палатки остались в повозках.
Мы ужинали при желтом свете лампы, стоявшей на одном из столов длинной палатки-столовой, вместе с остальными пятьюдесятью членами труппы. Унгах рассказывал о них. Половина из них были разнорабочими, в обязанности которых входили установка и разборка балагана, уход за лошадьми и тому подобное.
Половина оставшегося народа – четверть от общего числа – была игроками: за определенную плату сопровождали балаган и развлекали играми публику. В результате таких игр заключаются пари: как упадут кости, как повернется колесо счастья, под какой из трех