Когда мы потеряли Тибет, учения всех традиций оказались под угрозой исчезновения. Дилго Кхьенце Ринпоче сделал всё возможное, чтобы сохранить их, даруя эти учения везде, где это было возможно. В соответствии с потребностями своих учеников он мог одновременно дать шесть или семь кратких учений в перерывах между главными сессиями учения. При его участии были построены многочисленные храмы и ступы в Бутане, Непале и Индии. Вся его жизнь была посвящена сохранению учений Будды. В наше время все молодые ламы так или иначе связаны с Кхьенце Ринпоче, получив непосредственно учения от него самого или прочитав изданные им книги. Он заботился не только о традиции ньингма, то также о кагью, сакья, гелуг и джонанг. Он был жизненной силой всего древа тибетского буддизма.
Кхьенце Ринпоче никогда не называл своих учителей по имени, он использовал слово кадринчен, что означает «добрейший». Когда я спросил его, почему он так делал, он ответил, что они были так добры, что он не хотел произносить их имена, поскольку они были Буддой во плоти. Только в текстах учений он называл их по имени.
За все двадцать лет, что я провёл рядом с Кхьенце Ринпоче, я никогда не видел его очень расстроенным или слишком возбуждённым – его настроение было всегда уравновешенным. Во время нашей второй поездки в Тибет в 1988 году Ринпоче захотел посетить ретритный домик Шечена Гьялцаба, и мы отнесли его туда. Он захотел переночевать на развалинах дома, и мы поставили там палатку. Тогда он немного рассказал нам о Гьялцабе Ринпоче и заплакал. Впервые за двадцать лет я увидел его плачущим. В другой раз, когда Кхьенце Ринпоче давал посвящение Калачакры в Непале, он заплакал, вспоминая своего учителя Кхьенце Чокьи Лодро. Эти два случая, когда я увидел слезы Кхьенце Ринпоче, произвели на меня очень глубокое впечатление.
Незадолго до своей смерти Ринпоче упал, повредив ногу, и в его колене образовался тромб, который нужно было удалить. Врачи не могли дать ему обезболивающее по причине его возраста и слабого сердца. Я отправился в операционную вместе с ним. Он держал меня за руку и произнёс: «Давайте, режьте». Доктора начали операцию без анестезии и удалили тромб, исполосовав всё колено. Я был поражён, что лицо Ринпоче ни разу не скривилось от боли, – он просто всё время улыбался. Ринпоче оставался таким бесстрашным, перенося боль, но заливался слезами, когда говорил о своих учителях. Когда дело касалось учителей, Ринпоче не осмеливался произносить их имена, потому что видел в них подлинного Будду, но, ложась под скальпель, даже не заплакал. Как нам понять его внешние, внутренние и тайные качества с помощью обычного ума? Всё, что мы можем сказать о нём, имеет отношение к его внешней форме – мы не в состоянии постичь глубину его реализации и внутренних качеств.
Где бы ни находился Кхьенце Ринпоче, он казался огромным. Однажды в