Команда альпинистов решила подняться в бурю в горы. Их отговаривали, но мистер Гэтли был непоколебим. Что и привело к печальному исходу. Мистер Гэтли смог увидеть лишь первые шаги сына, услышать слово «папа» и увидеть, как сын перестал хватать его за палец, протягивая ладонь, чтобы перейти дорогу. Тейт часто вспоминал о нем, а вот мама старалась не разговаривать об отце вовсе. Лишь хранила их старые снимки в ящике комода в своей спальне.
– А я говорила! Горы не доведут до добра! – припоминала она это каждый раз, когда кто-то начинал разговаривать о ее муже.
Чтобы стереть из памяти все воспоминания о нем, Теодора продает дом и переезжает в поместье. На полученные деньги открывает цветочный бизнес по всей стране и, как бы это звучало не удивительно, дело пошло в гору. Конечно же, она скрывает, что в сарае, где по идее должны пастись лошади и коровы, она выращивает коноплю, но… Кого это касается? Семья Гэтли исправно платит налоги, ведет здоровый образ жизни. Власти города, в котором они живут, часто зовут выступать на сцену с речью о правильном воспитании, здоровом образе жизни и прочих престарелых речевках, после которых она берет мундштук и выкуривает тонкую сигарету прямо в лицо бургомистра города.
– Я с ним на одной волне и на одной ноге, поверь мне! Я слишком многое делаю для его жизни, – постоянно говорила она, позволяя себе большее, чем, к примеру, сама жена бургомистра.
Теодора чувствовала власть над мужчинами, но воспитывала сына по-иному. Не так, что вся жизнь мужчин в руках женщин, а наоборот, использовала цитату: «За два дня можно облететь весь мир. А ты не можешь взять власть в свои руки над одной девчонкой!» Миссис Гэтли повторяла это всякий раз, когда его девушка Бэлла отказывалась от чаепития, игнорировала вопросы ее сына, подолгу не посещала их семейные ужины в ресторане.
– Возьмись за нее наконец-то! Пока за нее не взялся кто-то другой. Или брось! Сколько можно мучить мое больное сердце? – пилила она его, постоянно намекая на плохое состояние своего здоровья.
Когда Тейт вернулся домой, он застал маму в дверях. На ней красовался длинный летний сарафан цвета морской волны и соломенная шляпка с широкими полями.
– Куда собралась такая нарядная? – спросил парень.
– К своим поминкам готовлюсь, – усмехнулась она, потрепав его по голове. – Опять ты в своей убогой шапке?
– Не начинай!
– Залысины будут, как у твоего папочки! Сжаришься! Неужели ты не потеешь? Это же мерзко!
Теодора