– У тебя всегда срочно, пап. Работа превыше всего, а я подожду. А потом улечу в Лондон или в какой-нибудь интернат во Владивостоке, чтобы не раздражать Ви, и можно будет вообще про меня забыть. Нет дочери – нет проблем!
– Ты не права, малыш. Я только и делаю, что думаю о тебе. О твоем будущем.
– А не надо о будущем, папа! Мне отец сейчас нужен. Сейчас, понимаешь?! – хлюпаю носом.
– Анютка, – папин голос просаживается и хрипит, – дочь, я люблю тебя больше всего на свете.
– Я больше тебе не верю… – смахиваю слезы с щек.
– Малыш, на одном из комбинатов произошло ЧП. Я обязан быть здесь сейчас. Две недели, максимум три и я буду дома. Мы сходим с тобой и в кино, и в кафе, – начинает он.
– Значит, чтобы у меня появился отец, должно произойти ЧП? – накатившая истерика сменяется обидной злостью.
– Аня, не дури! Не дури, слышишь меня? – отец начинает нервничать.
– Я поняла, пап. Пока, – сбрасываю.
Он звонит еще и еще. Сначала прячу телефон под подушку, потом и вовсе выключаю. В мою комнату фурией влетает мачеха и пытается вручить мне свой телефон. Не беру. Ставит его на громкую. Чтобы не слышать отца, прячусь с головой под подушку и прижимаю ее к ушам. Звуки становятся глухими и булькающими, ничего невозможно разобрать. В тишине и темноте слезы льются нескончаемым потоком. Кусаю губы, сжимаю зубы, прикусываю до боли язык, но ничего не помогает. Вся моя семья – это отец. И вот я действительно очень его люблю, а он… Он любит Ви и свою работу.
Мысль о ЧП не выходит у меня из головы. Она почему-то плавно трансформируется в мысли о Максе, но я не могу ничего понять. Устало засыпаю прямо в груде одежды. Среди ночи вяло поднимаюсь, чтобы выключить свет, и снова забываюсь беспокойным сном.
Встаю на рассвете. Под глазами отеки, они опять красные, на губе свежая ранка и настроение в заднице.
Лениво умываюсь, леплю патчи, чтобы снять отек, и достаю свой синтезатор. Подключаю его к портативной колонке и, ударив по клавишам, играю Free As A Birdj от Омара Эйкрам. Она разносится по комнате легкой, но грустной мелодией, отражая лишь часть того, что творится у меня внутри, но так захотелось именно ее, что я позволяю себе окунуться в эмоции этой композиции. Творчество всегда спасало меня от одиночества. Танцы и музыка… В этом часть меня, часть моей души.
– Ты время видела?! – неожиданно передо мной вырастает Ви. Я и не слышала, как она вошла.
Мачеха грубо выдергивает шнур из колонки и зло сверкает в меня заспанным взглядом.
– Выйди из моей комнаты, – у меня нет сил с ней ругаться.
– Ты не представляешь, как меня достали твои капризы! – шипит она и со злостью дергает инструмент со стойки. Тащит его к окну.
– Не смей! Не смей, Ви! – подскакиваю, но спотыкаюсь о стойку и вместе с ней падаю на пол, царапаясь об заглушки на металлических ножках. – Ви!
Она открывает окно и с садистским удовольствием швыряет мой синтезатор со второго этажа. Я отсюда слышу, как он разбивается об плитку