– Кхм… ви считаете, что, если ми не нанесем этого удара, нам удастся избежать участия Финляндии в войне?
– Нет, – мотнул я головой, в очередной раз наткнувшись на ошарашенный взгляд соседа. – Не удастся. Точно не удастся! Хрена лысого финские «ястребы» упустят возможность поквитаться за Зимнюю войну. Но если получится оттянуть полномасштабное участие Финляндии в войне хотя бы на неделю-другую – и то будет очень хорошо. А вот на это шанс есть. Потому что именно во время налетов с двадцать пятого по тридцатое июня парламент и президент страны Ристо Рити объявили, что Финляндия вновь стала жертвой советской агрессии и вынуждена вступить в войну. Если же финским «ястребам» придется уламывать парламент чуть подольше, нам, возможно, за это время удастся чуть лучше подготовиться, построить оборонительные рубежи и удержать Петрозаводск. Да и удар в этом случае можно подготовить намного лучше. А то в нашей истории… ну, которая была до изменения… от четырехдневных налетов трехсот бомбардировщиков финны, по их собственным учетам, потеряли всего один самолет. Да и тот всего лишь повредили. Разведывательное обеспечение операции оказалось из рук вон плохим. Например, наши упорно старались разбомбить некий аэродром Порво, которого у финнов вообще не существовало! А вполне реальный аэродром Везивехмаа, где базировались тридцать «Брюстеров», основные силы наиболее боеспособной истребительной авиагруппы под командованием майора Магнуссона[9], наши самолеты за четыре дня вообще не сумели найти. То есть реальных потерь эти налеты финнам не нанесли, зато дали в руки их «ястребам» отличный аргумент для скорейшего вступления в войну. Тем более что, не найдя аэродромов и боевых подразделений, которые оказались отлично замаскированы, наши самолеты нанесли удар по электростанциям, промышленным предприятиям и другим целям в городских кварталах. Вследствие чего несколько поколений финнов верило, что целью советских бомбардировок были не военные объекты, а именно города. Представьте, как они к нам после этого относились и насколько стойко сражались…
– Понятно… – от голоса, которым было произнесено это слово, у меня мурашки по коже пошли.
И я запнулся, не успев сообщить Сталину, что наши летчики, наоборот, понесли довольно значительные потери. По некоторым оценкам, за четыре дня налетов от действий финских и немецких истребителей, зенитной артиллерии и, как это ни прискорбно, от «дружественного огня» было потеряно около восьмидесяти самолетов. Впрочем, даст бог, в этот раз все будет несколько по-другому. Предыдущей-то полученной от меня информацией Иосиф Виссарионович распорядился куда как с толком. Ну, если судить по тому, что видели мои глаза…
– А, и насчет Венгрии… – продолжил я после некоторой паузы. – Ее вступление в войну произошло из-за того, что двадцать шестого июня советские самолеты