– Готовы к заморозке? – спросил Олива, не дождавшись моего ответа.
– Пока нет, – произнес я, оглядываясь.
На корабле Олива окончательно отказался от форменной туники, предпочтя расстегнутую почти до пупа белую рубашку. Брюки и нечищеные черные сапоги, впрочем, оставались на нем.
– Я просто… навещал Валку, – качнул я головой в ее сторону, вдруг застеснявшись своих босых ног на черном резиновом мате. – В прошлое путешествие я много времени проводил здесь.
– Слышал. – Олива откинул за плечо сьельсинскую косичку. – Так это правда? Вы двадцать пять лет провели в одиночестве на этом старом корыте?
– Девятнадцать, – поправил я, вспомнив, что говорил несчастному Леону в битве за Эйкану. – В некоторых историях только доля правды.
Молодой офицер скривился.
– Неудивительно, что вы… – Он как бы обвел меня открытой ладонью. – Сначала сьельсинский плен, затем… вот это.
Кажется, осознав, что невежлив, он поправился:
– Меня на три года посылали на одиночное задание, когда я только выпустился с Ареса и вступил в особый отдел. Мне казалось, что это крайне долго.
Он покачал головой то ли от неверия, то ли от потрясения:
– Девятнадцать лет! Земные кости!
– Сколько вам лет? – спросил вдруг я, выдернув офицера из состояния шока и трепета.
– Тридцать семь полных, – быстро, без раздумий ответил Олива.
Я фыркнул и повернулся обратно к Валке. Олива тактично остановился на расстоянии в десять шагов, стесняясь, как мне показалось, ее наготы, хотя к своим подчиненным такой почтительности не проявлял.
– В тридцать семь меня только в рыцари произвели. После Тагуры, – сказал я и понял, что немного ошибся.
Вернувшись с Воргоссоса, я провел несколько лет на Форуме, впитывая все имперские знания о сьельсинах. Сколько мне было на Тагуре? Сорок? Сорок пять?
Олива просунул пальцы под ремень – привычка, которой страдал и я, – и спросил:
– Вы с ней не менялись?
– Я палатин, – ответил я, глядя на Валку. – Она тавросианка. У меня больше лет в запасе.
Я опустил взгляд на мокрую ладонь и пожалел, что вытер крышку капсулы Валки. Изморозь скрывала ее от посторонних глаз.
– Милорд, если позволите, – вдруг весьма официальным тоном спросил Олива. – А вам сколько лет?
Я был готов к привычным вопросам. Про Аптукку, Воргоссос, Беренику. «Правда, что вас нельзя убить?» и все в таком духе. Не к этому. Я чуть не рассмеялся. Ответ был мне известен, но лишь потому, что несколько месяцев назад, когда нас поместили под домашний арест, врачи Дорра провели полный физиологический осмотр. Взяли всевозможные анализы. Изучили кровь на патологии, сделали магнитную томографию. Забрали генетический материал, чтобы оценить уровень старения теломер, благодаря чему я мог дать Оливе точный ответ.
– Триста