***
На четвертый день пути, мрачно разглядывая указатель «Рюбинген, 45 итеров – Грюн-Увелс, 37 итеров», Тристан понял, что слегка… переоценил свои силы. Ничего не болело, но тело будто отказывалось работать как следует, и всего через три-четыре часа езды он буквально валился с мотоцикла без сил. Да и магический резерв до сих пор – через полторы-то окты после клятого изгнания! – был заполнен от силы на четыре пятых. Вот и сейчас, стоя рядом с указателем, паладин чувствовал себя так, словно в одиночку уложил стаю упырей, и одна мысль о том, чтобы снова сесть в седло, вызывала лёгкую тошноту. К тому же солнце уже почти село…
После некоторых размышлений Тристан решил заночевать в лесу, не тратя силы и время на поиск постоялого двора, тем более, что тот мог оказаться грязнее и опаснее лесной поляны. Благо, опыта лесных ночёвок у де Вэра хватало – в Ордене мальчишек с тринадцати лет уже отправляли в походы под присмотром старших товарищей. Так что де Вэр, пока окончательно не стемнело, выбрал более-менее подходящую прогалину с удобно стоящим почти в центре поляны вязом и малюсеньким, но вполне пригодным для питья родником неподалёку. Обустройство ночлега по летнему времени для владеющего Силой не представляло трудности: прислонить мотоцикл к дереву, навесить защитно-сигнальный контур вокруг стоянки, да расстелить спальный мешок.
Костёр паладин разжигать не стал, просто без аппетита сжевав кусок хлеба с сыром. Ночи сейчас тёплые, как парное молоко, тут не задохнуться бы, а от мошкары и зверья контур защитит куда лучше. Разделся, аккуратно сложив одежду в сумку на мотоцикле – от насекомых и ночной росы, вознёс короткую вечернюю молитву, проверил, под рукой ли пистолет, и лёг. Вседержитель, почему же он опять так устал?..
…Тристан бежал через лес. Бежал, минуя полные света поляны, тенистые шатры берёз и ив, прохладные ручьи, цветущее разнотравье. Бежал, вдыхая полной грудью запахи цветов, воды, разогретой солнцем листвы. Бежал, потому что впереди – дразнясь, то скрываясь среди зелени, то на миг показываясь его жаждущему взгляду, – скользила она. Плеснут по воздуху золотящиеся на солнце кудри, мелькнёт среди ветвей тень стройного стана, обожжёт лукавый зовущий взгляд через плечо… Тристан смеялся: «Врёшь, не уйдёшь!», и знал – не уйдёт, потому что не захочет. Потому что именно этого она желает: быть пойманной, стиснутой в жарком объятии, подставить припухшие алые губы жадным поцелуям, изогнуться в чужих руках, прижимаясь ближе, запрокинуть голову, открывая беззащитную шею и почти касаясь изящными янтарными рожками спины… Что?!
Дёрнувшись, как от удара, и распахнув глаза, Тристан сперва решил, что всё ещё спит – ну неоткуда было взяться женщине здесь, в лесу, да ещё и в его же собственном спальнике!
– Доброе утро, милый! – с чарующей хрипотцой в знакомом голосе выдохнула обнаженная черноволосая красотка-южанка, продолжая бесстыдно прижиматься к паладину. Потрясённый