Нет-нет, возвращаюсь мысленно и к «взъерошенному». Неспроста я на корню обрубила его попытку познакомиться: не хотелось развенчивать таинственного ореола, которым его овеяли сумбурные обстоятельства нашей встречи. Не то, не дай Бог, узнаю, что мой взъерошенный незнакомец, столь спонтанно подаривший мне три оргазма подряд, на самом деле обычный неуравновешенный и, может, даже наркоман, коих здесь толпы, что он который месяц задолжал за квартиру, бухает под мостами, пинает урны с мусором, бьет стекла и состоит на учете в ведомстве по трудоустройству, хоть толку от этого и нет.
Итак, мысленные «возвращения» к нему я старательно приравниваю к своим дебильным снам и учусь считать их такими же нереальными. Положительную перемену в себе, если таковая случилась, себе же ставлю в заслугу. Последнее время было трудновато, но я справилась – справлюсь и теперь.
Хоть ночью мне и не приснилась ни одна из тех депрессивных глупостей, что снятся обычно, спалось мне, видимо, неважно. Или просто мало – не слышу первого будильника, луплю по второму, а третий попросту звонит себе, а я все слушаю. И сплю.
Мне снится стройка, долговязый желтый кран. Кран важно опускает бетонное перекрытие и бережно стыкует канты с кантами, а углы – с углами. Кран исправно сигналит, но что-то идет не так, и безобидное дежурное пиканье по нарастающей переходит в нещадный рев ста двадцати семи децибелов. На чем и просыпаюсь, лупая режущими глазами на кран, то есть, на будильник. Будильник укоризненно смотрит на меня: проспала, мол.
Усиленно стараюсь не думать, что сюжет моего сна обусловлен моим выбором профессии.
Нет, сон в легкую мог случиться и из-за того, что вчера я все-таки опять пошла на поводу у этого маленького паразита. Брат, сидя рядом со мной на переднем, принялся рассказывать, что они построили сегодня стоэтажку, но потом их развалили. Пилить с Космоса к отцу в Веддинг порядочно, и ерунды этой я наслушалась вдоволь. Ругала, чтоб свет в пробке постоянно не включал. Так и доехали. Что ж, зато время с братом провела, час целый.
Где-то в доме слышны детские голоса – это соседи собирают своих в школу. Или садик. Не знаю – игнорю возраст их отпрысков, как и тот факт, что они у них вообще есть.
И это смехотворно, я ведь живу в Панкове или, как говорят здесь, Панко. А Панков – это не только Ост-Берлин, озера, зелень и ново-хипповые районы, застраиваемые и заселяемые.
Меня на самом деле давно пора спросить, почему я все еще здесь живу. В Панкове обитают толпы молодых семей с детьми, нигде во всем Берлине столько нет. Чего греха таить, я… мы недаром некогда сюда переместились. Мечтали стать одной из таких семей и чуть было не стали. Но об этом позже.
Уши мои успокоились, глаза тоже. Не в пример вчерашнему дубаку сегодня солнечно и мило. Не знаешь, надолго ли это, да и надо скорее ехать на работу, чтобы не вляпаться ни во что в пути… в плане погоды, оговариваюсь самой себе.
Поглядываю