Культурная жизнь общины шла каким-то своим направлением: под давлением монашеского ордена вера в водяных и домовых была заменена на веру в Святую Акву, якобы девушку, которая принесла себя в жертву, чтобы избавить местное озеро от нечисти и отправить их в ад. Также был придуман и введен в обиход некий Святой Беатрис, которому выделили целую неделю праздников, и который постепенно вытеснил языческий праздник урожая. Теперь вместо духов плодородия крестьяне с жаром воздавали хвалы Святому Беатрису, хотя никогда его не видели (как не видели и духов, кстати сказать). Но, увы, праздник просто поменял название, а вот веселые народные гуляния, прыганье через костер и гадания так и остались. Вера в счастливую судьбу и желание узнать, когда же получится выйти замуж за графа или виконта, были, к сожалению, гораздо более привлекательным развлечением, чем проводить время за чтением Святого Писания в маленькой монастырской библиотеке.
Но больше всего монахов беспокоили не эти полуязыческие развлечения. Молодые послушники очень переживали за безопасность своих прихожан во время праздников. Мало того, что крестьяне придумали прыгать через костер, они еще и особенно прикладывались ко всякой самодельной бадяге. Пьяных становилось очень много, и каждый год кто-то да и попадал в беду. Зачастую юнцы. И особо на это внимание никто не обращал, это было частью естественного жизненного цикла: какая молодость без приключений? Кто выжил, тот и выжил, не вам нам морали читать, идите в свою библиотеку и листайте свои выцветшие страницы, а мы даже читать-то не умеем. Мы пашем и пашем целый год, дайте хоть после сбора урожая отдохнуть так, чтобы хватило на всю зиму воспоминаний.
Монахи оставили крестьян в покое. Пускай развлекаются, в конце концов, Господом периодическая праздность не запрещена. Крестьяне действительно много и упорно работали весной, летом и осенью, а их выживание зимой полностью зависело от того, сколько жатвы они соберут, сколько овощей законсервируют, сколько мяса засолят и сколько провианта удастся продать в столицу и в ближайшее поместье.
И много лет все шло своим чередом. Праздник Святого Беатриса прижился, и люди с удовольствием его ждали, готовились. Девушки, годы которых подходили к брачному возрасту, шили к празднику себе новые рубахи. По традиции на неделе праздника Святого Беатриса, а именно в среду, нужно было всем девушкам, кто считал себя уже невестой, или кто хотел поскорей ею стать, пойти на закате в Черный лес и там, на берегу озера, окунуться с головой в воду. Считалось, что если это сделать, то водяной (то есть, Святая Аква) поспособствует скорейшему замужеству. А если девушка в этот год все же замуж не вышла – значит, что-то ты сделала не так, значит твой наряд Святой Акве не понравился, попробуй в следующий раз.
Все участницы обряда должны были быть одеты в длинные белые рубахи, украшать их можно было, как взбредет в голову. Вот тут-то девушки на выданье и могли продемонстрировать все свои таланты: кто-то вышивал цветными нитками узоры, кто-то цветы и животных, кто-то делал из ткани красивые необычные рукава, а кто-то оттачивал длинную юбку так, чтобы она вилась легкими волнами при ходьбе. Когда они, радостные и несколько перевозбужденные с распаленными щеками и непрекращающимся хихиканьем, вставали вечером в процессию, им в руки давались свечи и фонари, чтобы они добрались до места. На голову им надевались цветочные венки. Если у кого-то из девушек уже был жених, венок надевал на девушку он, а если не было – то отец или мать. Считалось, что свадьба именно после обряда сулила благополучие молодым, а главное, благословение Святой Аквы давало шанс на легкие роды.
Монахи поначалу смотрели на это языческое безобразие исподлобья, а через несколько лет уже сквозь пальцы. Пускай девицы проходят обряд совершеннолетия у водяного, заключать брак они все равно возвращаются в лоно церкви, а это самое главное.
Однако именно в тот год, именно в тот август, и именно в тот вечер обряду в средину Святого Беатриса пришел конец.
Два десятка девушек выстроились в процессию, и, как это было всегда заведено, гуськом отправились в Черный лес. Они прекрасно знали, куда идти. С фонарями и большой шумной компанией в темнеющем лесу было совсем не страшно. Солнце уже начало опускаться и заходить за горизонт, сумерки в чащобе сгущались. Девушки по пути пели веселые народные песни. Они смеялись, прыгали по кочкам, крутились вокруг стволов деревьев, обнимались и непрестанно гоготали во все горло.
Крестьяне, оставшиеся перед входом в лес, слышали их громкие голоса, которые постепенно затухали, как процессия все дальше углублялась и растворялась в Черном лесу. Один из оставшихся